Позднее в 1913 г. В. Я. Брюсов, прослеживая линию развития тютчевской идеи слабости человеческой мысли и значимости «нерассудочных форм постижения мира», приведет в пример, кроме стихотворений «Проблеск», «Фонтану», «Silentium!» и др., «Как океан…»[90], также, как и Гессен, указывая на трактование Тютчева с позиции кантовской философии, а не только мистического романтизма с его образами ночи, темного, тайного и дня, светлого, явного.
Очевидным становится то, что Гессен, когда он говорит о культуре, о вечных формах, о философии как объективной науке, остается за пределами метафизики и последовательно проводит задачу критической философии: строгое отделение науки от метафизики. Метафизика же начинается тогда, когда нарушаются границы различных областей. Гессен определяет различие между метафизическим и гносеологическим монизмом, первый – понятийно-реалистический монизм (begrifflich realistischer Monismus) – «гипостазирует (возносит) понятия до действительностей», второй – монизм действительности (Wirklichkeitsmonismus) – «превращает саму реальность в понятие формы, то есть во взаимосвязь ценности»[91]. В последнем поиск единства, системы остается неразрешимой проблемой, осознанной устремленностью в сфере недостигаемой конечной цели познания.
При переходе к рассмотрению исторической причинности Гессен констатирует, что в исторической науке, так же, как и в естественных науках, существует исторический понятийный натурализм, который исторически возникающие понятийные образования гипостазирует к реальности, как это делает метафизика, которая утверждает, что образуя свои понятия, она не удаляется от действительности, а все более приближается к ней. Поэтому, следуя Гессену, необходимо последовательно различать и проводить разделение на конститутивные и методологические формы. Гессен специально подчеркивает, что «индивидуальные образования истории это только понятия, а не действительности (Wirklichkeiten)»[92], он различает действительность и понятие действительности и констатирует: «Проникая к понятию действительности, чтобы охватить чистейшую форму действительности причинности (Wirklichkeitsform der Kausalität), мы уже покидаем почву методологического исследования, на котором зиждется проблема исторической каузальности, и обращаемся к теоретико-познавательной спекуляции»[93].
90
См.: Полное собрание сочинений Ф. И. Тютчева. С критико-биографической статьей Брюсова В. Я. Изд. 8-е под ред. П. В. Быкова. СПб., 1913.