В течение многих лет под руководством С. П. Капицы на микротроне ИФП совместно с Институтом геохимии и аналитической химии им. В. И. Вернадского (ГЕОХИ РАН) успешно проводились работы по высокочувствительному гамма-активационному анализу состава вещества. Особенно следует отметить достижения при определении содержания газовых примесей (азот, кислород, углерод). В этих работах была достигнута рекордная чувствительность анализа, составляющая миллионные массовые доли.
Микротрон нашел широкое применение и в медицине. Он используется и для получения радионуклидов для терапии, и для позитронной томографии, и для анализа плазмы крови, и для лучевой терапии. Известно, что ионизирующее излучение повреждает злокачественные опухоли в большей степени, чем нормальные ткани, где эти опухоли растут, и это позволяет уничтожать раковые опухоли, не повреждая здоровые структуры. Первый образец терапевтического микротрона был установлен в Московском онкологическом институте им. П. А. Герцена в 1982 году. Всего в больничные учреждения страны было поставлено шесть терапевтических микротронов.
Микротрон нашел применение и как дефектоскоп, открывающий новые возможности. Г. Д. Богомолов вспоминает, что одна из ракетостроительных фирм предполагала применить его для контроля твердого топлива. Он применялся для дефектоскопии корпусов атомных станций и судовых конструкций…
С. П. Капица был заместителем председателя Комиссии по синхротронному излучению при Президиуме АН СССР, принимал активное участие в организации создания в нашей стране источников синхротронного излучения. Развитие этой техники в настоящее время привело к мощному направлению исследований в различных областях науки.
«Прогресс экспериментальных исследований во многом определяется развитием новых методов, часто базирующихся на достижениях смежных областей науки. В последние годы стали ясны исключительные возможности синхротронного излучения (СИ), возникающего в мощных ускорителях электронов — синхротронах и накопительных кольцах установок со встречными пучками. Если раньше СИ рассматривалось скорее как досадная помеха работе этих машин, то теперь оно, несомненно, привлекает все большее внимание исследователей самых разных специальностей, — писал Сергей Петрович в статье «Источники синхротронного излучения: настоящее и будущее» в 1975 году в «Вестнике Академии наук СССР». — Синхротронное излучение, которое можно назвать также магнитно-тормозным, возникает при движении, точнее, при центростремительном ускорении быстрых электронов в сильном магнитном поле».
В конце 1980-х годов эти сложнейшие устройства были серьезно усовершенствованы, выведены на новый уровень, было решено большое количество сопутствующих задач, а микротроны, способные решать новые задачи, были подготовлены для выпуска отечественной промышленностью «для ядерной промышленности и для медицины». Но к руководству страной пришли новые люди, большинству из которых наименования научных приборов, содержащие свыше двух слогов, казались пережитками советского империализма, нужными лишь для утверждения в своей правоте военно-промышленного комплекса.
Работа в Институте физических проблем была связана и с тем, что Сергей Петрович в некоторой степени вновь попал под родительское влияние — ведь директором института был его отец. Как всегда, в этом были и приятная сторона, и значительное стеснение.
В доме отца Сергей Петрович не раз встречался со светилами отечественной науки: Н. Н. Семеновым, Л. Д. Ландау, Л. А. Арцимовичем, А. П. Александровым, Ю. Б. Харитоном, И. Е. Таммом, П. А. Черенковым, И. М. Франком, А. Д. Сахаровым…
«Потом я не раз встречался с Сахаровым. Как-то он позвал меня к себе на квартиру. Он незадолго перед этим овдовел и жил один, в довольно растерзанном виде, плохо одет, в кухне полно грязной посуды, все это производило грустное впечатление. Но разговор с ним был очень интересен. Последняя встреча была такая. Это было перед нашим вхождением в Афганистан и ссылкой Сахарова в Горький.
Елена Боннэр обратилась к отцу с просьбой подписать письмо в защиту некоего диссидента. Отец отказался, сказав, что он никогда не подписывает коллективных писем, а если это надо — пишет сам, кому надо. И отказал ей, но чтобы как-то смягчить это дело, пригласил их отобедать. И меня тоже позвал. Обедали впятером: Анна Алексеевна, Петр Леонидович, я и Сахаровы (на самом деле Сахаров и Боннэр еще не были женаты. — А. М., И. Б.). Перед обедом возник этот вопрос про письмо, отец сказал, что он считает нужным писать самому, а не участвовать в такого рода коллективных действиях. Когда обед кончился, отец как обычно позвал Андрея Дмитриевича к себе в кабинет поговорить. Елена Георгиевна моментально отреагировала: «Сахаров будет говорить только в моем присутствии». Потом, как в театре, была длинная пауза, все молчали. Они встали, сухо попрощались, отец не вышел с ними в переднюю, там оделись, и я проводил их до машины.
Отец был крайне удивлен, до этого он не раз встречался с Сахаровым и подолгу беседовал наедине, а когда возникала необходимость, выступал в его защиту», — вспоминал Сергей Петрович.
Напомним, что именно Петр Леонидович написал знаменитое письмо Л. И. Брежневу в защиту А. Д. Сахарова:
«Глубокоуважаемый Леонид Ильич!
Я уже очень старый человек, но жизнь научила меня, что великодушные поступки никогда не забываются. Сберегите Сахарова. Да, у него большие недостатки и трудный характер, но он великий ученый нашей страны.
С уважением, П. Л. Капица».
У Петра Леонидовича и Анны Алексеевны до последних дней были заведены официальные обеды, куда, помимо домашних — сыновей, иногда с женами, зачастую приглашались различные гости, включая сотрудников института. Обед проходил в доме, где сегодня располагается Мемориальный музей-кабинет академика П. Л. Капицы, и всегда начинался ровно в 13.15. Капица-старший, в отличие от своих сыновей, придерживался в жизни достаточно жесткого режима.
Своими гастрономическими изысками обеды в большинстве случаев были обязаны фантазии и хлопотам Анны Алексеевны. Отец всегда внимательно следил за посещением сыновьями домашних обедов, требуя ответа, если они не приходили. Гораздо лучше считалось заранее отпроситься у отца, сославшись на неотложность дел и необходимость присутствия в другом месте.
«Петр Леонидович, Анна Алексеевна и их друзья сидели за длинными столами в столовой. Там собирались самые разные люди: академик Ландау (Петр Леонидович произносил всегда его имя как Ляндау) и Любовь Орлова со своим мужем Григорием Александровым, академики Харитон и Туполев, Ираклий Андроников, академик Семенов и экс-чемпион мира по шахматам Василий Смыслов и многие другие известные деятели науки и искусства, о которых я раньше только читал в газетах и книгах», — вспоминал знакомый Андрея Петровича Капицы И. А. Зотиков о своих посещениях дачи П. Л. Капицы на Николиной Горе.
Он же донес до нас, что завсегдатаями дачи Капицы была та самая Сильвия, что приехала в Союз по их предложению в 1935 году, вышла здесь замуж и возвращаться в Англию отказалась, и Людмила Ильинична Толстая — вдова писателя Алексея Николаевича Толстого, дача которой была по соседству.
8 июля 1969 года Петру Леонидовичу исполнялось 75 лет. Он, как и семидесятилетие, решил широко отметить юбилей у себя на даче. На большом участке Капицы были разбиты большие шатры, взятые напрокат чуть ли не в Большом театре, приглашены два или три небольших музыкальных коллектива. Подготовка угощения велась силами знакомых, соседок и нескольких нанятых Анной Алексеевной работниц. Во главе этого хлопотного и напряженного действа находилась она сама. Число приглашенных превышало 200 человек. Не были забыты ни убеленные сединами академики, ни молодые сотрудники института. Активно помогал при подготовке званого вечера и Сергей Петрович.
Доктор технических наук Лев Борисович Луганский, в то время молодой сотрудник института, также был приглашен на юбилей и запомнил барственный размах торжественного действа. На всю жизнь ему запомнились случайно замеченные несколько быстрых веселых поварих, замешивающих салаты в больших тазах…