Заняв место рядом с шофером, Сергей Петрович старался отвлечься от дороги, поскольку, как водитель с большим стажем, он невольно отслеживал всё происходящее. Но смотреть по сторонам тоже не хотелось: там были сплошные заборы. Он прикрыл глаза — и тут же нахлынули воспоминания о другой, прежней Николиной Горе, где запах от выхлопных газов не заглушал аромата соснового леса и разогретого на солнце песка, где по весне распускались трогательные дикие анемоны, где всё располагало к длительным прогулкам. Кого только, бывало, не встретишь, совершая променад по тенистым дорожкам поселка, который помнил много славных имен.
Действительно, на Николиной Горе были дачи И. П. Бардина, А. Н. Баха, М. М. Ботвинника, Н. Н. Бурденко, В. В. Вересаева, И. М. Виноградова, А. Б. Гольденвейзера, В. И. Качалова, Н. П. Кончаловской, А. Н. Кравченко, С. В. Михалкова, В. М. Мясищева, А. В. Неждановой, Л. П. Орловой и Г. В. Александрова, С. С. Прокофьева, Н. А. Семашко, А. Н. Туполева, Д. Ф. Устинова, Т. Н. Хренникова, А. В. Чаянова, О. Ю. Шмидта, В. Я. Шебалина, В. А. Энгельгардта и многих других. Нередко они привозили на Николину Гору своих друзей, таких же талантливых и известных, друзья восхищались местом и атмосферой, строились и дружили семьями. На общественной веранде в течение лета устраивались концерты и выставки художников-никологорцев и их гостей…
Но сейчас лучше сосредоточиться на сегодняшних делах, решил Сергей Петрович и взял в руки листки со своими набросками. Он всегда находил время подготовиться к записи телепередачи «Очевидное — невероятное». Конечно же, редакторы готовили необходимую справку по очередному гостю, но Сергей Петрович со многими был знаком лично, зачастую он знал о герое передачи больше, чем было в справочной литературе и Интернете. Как повелось еще с советских времен, он мог запросто уговорить любого гостя, приехавшего к отцу на Николину Гору, принять участие в своей программе и «тепленьким» (выражение самого Сергея Петровича) привести на запись.
Ему вдруг почему-то вспомнился разговор отца с журналистом, состоявшийся в 1943 году. Сереже было всего 15 лет, и он тогда мало что понял. Спустя время он прочтет эти слова отца, которые так соответствовали его представлениям о популяризации науки, главному направлению своей жизни. Петр Леонидович сказал тогда: «У нас много говорят о популяризации науки, подразумевая под этим популяризацию ее для широких масс, но не привыкли думать, что кроме нее существует еще пропаганда науки. Всякое большое научное достижение, всякий шаг вперед к науке можно не только популяризировать — и это, конечно, не обязательное дело ученого — но и пропагандировать его, то есть показать своим же товарищам-ученым его значение, объяснить ту роль в науке, которую это достижение призвано сыграть, указать, какое влияние оно может иметь на развитие научной мысли, на наши философские воззрения, на нашу технику и т. д.
Пропаганда науки — это не пересказ научных мыслей более простым языком. Это — творческий процесс, потому что совсем не так ясно и легко представить самому себе и объяснять другим, как может повлиять то или иное научное достижение на развитие науки, техники и культуры в целом»[64].
Поэтому Сергей Капица, сын Петра Леонидовича Капицы, будет часто в своих интервью и выступлениях повторять: «Культуру (читай: науку) надо насаждать!»
Несмотря на то, что почти 40 лет С. П. Капица посвятил работе на телевидении и знал все рифы и подводные течения жизни в прямом эфире, запись телепередачи «Очевидное — невероятное» всегда занимала у него много сил, требовала вполне определенного эмоционального настроя. Небольшой отдых в специально подготовленном для него помещении помогал восстановиться и настроиться на нужную волну. В это время его никто не смел беспокоить, все перемещения технического персонала были рассчитаны так, чтобы не попадать в поле зрения ведущего телепередачи. Сергей Петрович не любил суеты. Он встречал очередного гостя в назначенный час, бодрый и сосредоточенный, готовый к интересной беседе и ее неожиданным поворотам.
А повороты в самый тяжелый, но и яркий период перестройки были порой достаточно стремительными и непредсказуемыми. В, казалось бы, совсем безысходной ситуации Сергея Петровича всегда выручала смелость, а также свойственная ему авантюрная жилка и прекрасное чувство юмора.
Вот как он описывает в своих воспоминаниях одну из таких ситуаций: «Когда меня пригласили работать на телевидение, мне сказали: «Вы всё знаете про половозрелых крабов и прочее, и вы должны сами за все отвечать, а мы будем за вами смотреть». Это самая разумная система, и у меня практически никогда не было серьезных затруднений с цензурой, разве что один раз с военными, когда я рассказывал про ускорители, тогда мощные ускорители рассматривались как космическое оружие. Мне сказали: «Вы нарушили правила, нельзя было об этом рассказывать» — «Ну, покажите, что именно было нельзя говорить». — «Нет, не можем, это секрет». На этом мы и разошлись. Такие были времена».
«Мы смонтировали две передачи о том, как спасти страну при помощи инноваций и коренных изменений. Решили показывать ее в сентябре, когда начинается сезон. В газете с телепрограммой дали анонс — фотография Аганбегяна и о чем он говорит. Наша передача три раза прошла по центральным каналам, в последний раз ее показали во второй половине дня в воскресенье. В понедельник было заседание коллегии Госплана, посвященное экономике Сибири, на которое был приглашен Аганбегян. Выступал Байбаков, и половина его выступления была посвящена проклятиям в адрес Аганбегяна, ну и частично — меня. Он говорил, что передача эта — совершенно безответственное дело, мы раскрыли государственную тайну, дезинформировали советский народ о состоянии нашей экономики, совершив идеологическую диверсию. В результате было организовано две комиссии: одна — со стороны КГБ — по вопросу разглашения государственной тайны, а вторая — со стороны ЦК — об идеологической ошибке на Центральном телевидении. Приходят эти комиссии — а им предъявляют полную стенограмму передачи с визой и печатью Госплана! Правая рука не знает, что делает левая! И ведь никто не требовал от нас этой визы, просто у меня было счастливое прозрение.
Началось расследование комиссий. Как раз в это время я должен был с телевизионной бригадой ехать в Берлин, Прагу и Будапешт снимать передачу о прогрессе и инновации в Восточной Европе — но все было перечеркнуто. Моих помощников лишили премии, мои лучшие друзья говорили, что дни мои на телевидении сочтены, а я молчал. Но ничего не происходило, и мы продолжали выпускать нашу передачу в еженедельном ритме. Так прошло, наверное, месяца два. Когда надо было подводить черту под расследованием комиссий, нас — меня и Николаева — вызвали к зампреду Гостелерадио Владимиру Ивановичу Попову. Я его знал, мы с ним в теннис играли. Мы явились к нему в кабинет, и он стал нам выговаривать, как мальчишкам, которые спалили школу, перебили окна и вообще сделали что-то совершенно неподобающее. «Как вы безответственны! Страна в таком положении! Зачем вы лезете в экономику? Рассказывайте лучше про свои галактики и одуванчики». Мы не оправдываемся, не говорим, что это в последний раз, что мы больше не будем, мы просто молчим. Я молчал, потому что у меня были свои соображения, Николаев тоже молчал. Попов нам минут пятнадцать так выговаривал, и после этого мы должны были выползти из его кабинета и больше, как говорится, не возникать. Когда мы пошли к выходу через весь громадный кабинет с двойными дверями, он пошел нас провожать, непонятная такая куртуазность. И когда я уже выходил из комнаты, Попов меня похлопал по плечу и говорит: «Знаешь, Сергей, вы все правильно сделали». Время было тогда непонятное, у власти был Черненко.
Через два месяца Черненко умер, генсеком стал Горбачев, и первый пленум ЦК обсуждал те самые проблемы, которые мы подняли в нашей телепередаче. Меня это не удивило: утром того дня, когда мы пили коньяк и ели шашлык, Аганбегян провел три часа у Горбачева и рассказывал ему то же, что и нам: экономическое исследование было сделано по его заданию. Я об этом знал с самого начала, но хранил это в тайне, сидел и ждал. Есть такой сказочный образ, царевна спит на золоченом ложе, и к ней пробирается принц. Справа и слева ему угрожают огнедышащие драконы и змеи и тому подобные страшные чудовища. Шаг вправо, шаг влево — моментальная смерть. У меня тогда было ощущение, что я так же иду с праведными целями к спящей царевне…»[65]
64
Все простое — правда… Афоризмы и изречения П. Л. Капицы, его любимые притчи, поучительные истории, анекдоты / Сост. П. Е. Рубинин. М.: Изд-во МФТИ, 1994. С. 55.
65