В Житомире Павел Яковлевич получил место преподавателя русского языка и словесности в Первой мужской гимназии. Неподалеку от нее, на Дмитриевской улице, чета Королёвых сняла скромную квартиру.
Отношения у Марии Николаевны с Павлом Яковлевичем не ладились. Она считала замужество ошибкой, но была беременна, и цель своей жизни теперь видела в ребенке.
12 января 1907 года (30 декабря 1906 года по ст. ст.) у Марии Николаевны родился мальчик, которого назвали Сергеем.
После рождения Сережи Мария Николаевна окончательно поняла, что никогда не полюбит мужа. Павел стал еще более ревнив, мнителен. Житомир, как и Екатеринодар, ему тоже не нравился и он решил переехать в Киев.
В Могилеве умер Яков Петрович, отец Павла Яковлевича. После него остались вдова и шестеро детей. Братья Александр и Иван, тоже учителя, фактически переложили ответственность за мать и сестер на Павла Яковлевича. Он оказался в довольно трудном положении: как прокормить на скромное жалованье учителя гимназии жену, сына, мать и двух сестер?
В Киеве Павел Яковлевич с семьей поселился во флигеле на Тургеневской улице, принадлежавшем Ольге Терентьевне Петрухиной. Для матери, Домны Николаевны, и сестер-близняшек – Веры и Нади, он снял флигель по соседству.
После этого переезда и без того сложные отношения в семье Королёвых ухудшились. Теснота, бедность, ревность… Марии Николаевне приходилось отчитываться за каждую потраченную мелочь, за каждую минуту, проведенную вне дома. Все чаще она вспоминала о Высших женских курсах.
Павел Яковлевич и Мария Николаевна так и остались чужими друг другу людьми. Их семья, по сути, уже разрушилась, нужен был только внешний повод для того, чтобы они расстались. Им послужило письмо отца Марии Николаевны. Николай Яковлевич чувствовал вину за то, что настоял на свадьбе дочери с нелюбимым человеком, и чтобы хоть как-то помочь ей, прислал вступительный взнос на курсы – 50 рублей, и пообещал оплатить обучение.
Мария Николаевна решилась – она оставила мужа, отправила с братом Юрием маленького Сережу в Нежин к своим родителям, и уехала к сестре, уже учившейся на Высших женских курсах.
Павел Николаевич был в ярости. Он подал заявление в Нежинский суд, чтобы ему отдали сына, однако суд постановил оставить Сережу с матерью.
Семья Москаленко жила в большом доме, с огромным двором, просторным садом. Но выходить за калитку Сереже было нельзя. Мария Николаевна боялась, что Павел Яковлевич может решиться на отчаянный поступок – выкрасть сына. Гулять мальчику можно было только со взрослыми – мамой, дядей Василием, катавшем Сережу на велосипеде, игравшим с ним в крокет, и – о чудо! – показывающим фотоаппарат. Дед и бабушка, дядья и тетки – вот и все люди, окружавшие Сережу. В этом замкнутом мирке у него были книжки, которые читала ему мама, кубики, привезенные из Лодзи дядей Юрой, солдатики. Только играть Сереже было не с кем. Все его детство прошло во дворе. Зимой мальчик катался возле дома на салазках и сам лепил снежных баб, а летом забирался на амбар и смотрел на улицу – дорога к базарной площади, соседские дворы, гостиница «Ливадия»… А над его головой высоко в небе кружили нежинские голуби. Может, именно тогда у него зародилась любовь к полетам? Или все же это случилось, когда он увидел знаменитого авиатора Сергея Исаевича Уточкина летом 1910 года? Все в этот день могло поразить воображение ребенка: приготовления – солдаты подмели Ярмарочную площадь, огородили канатами скамейки; биплан – деревянная неуклюжая машина; Уточкин, высокий рыжий мужчина, в черной кожаной куртке, галифе, гетрах, шлеме и очках, белом шарфе; терпеливое ожидание толпы. Странный человек, одетый так чудно, сел в странную машину, вокруг которой суетились люди, – механик рядом с пропеллером, солдаты, державшие крылья и хвост. За поднявшимся облаком пыли ничего не разглядеть. Только слышен рев мотора и толпы. Машина покатилась по площади, быстрее и быстрее, а затем, подпрыгнув, оторвалась от земли. И вот уже она не едет – летит. Сережа задрал голову, провожая ее взглядом, как голубей…
Началась Первая мировая война. К осени 1914 года стало ясно, что дела семьи Москаленко оказались окончательно расстроены. Мария Матвеевна не могла конкурировать с фабричным производством солений, торговля тоже не приносила дохода. На семейном совете решили продать лавку, дом и переехать в Киев, чтобы быть ближе к своим – дочерям Марии и Анне, учившимся на курсах, и сыну Василию, окончившему институт.
В Киеве Москаленко обосновались на съемной квартире на улице Некрасовской, зажили одной большой семьей. Анна работала сестрой милосердия в госпитале. Мария Николаевна одновременно училась и работала в канцелярии курсов.