В конце 1970-х Свешников сделал несколько пробных сессий акустического дуэта Гребенщикова с Гаккелем, а также попытался зафиксировать на пленку панк-боевики Свина. С 1980 года Свешников начал записывать экспериментальные джемы Курёхина — то в компании с Игорем Бутманом и гитаристом Александром Пумпяном, то вместе с Вапировым, Фаготом и немецким кларнетистом Хансом Кумпфом.
«Сергей относился к фортепиано не как пианист, — вспоминал Свешников. — Он воспринимал его как некий черный ящик. Я помню, как он привязывал туда какие-то колокольчики, лупил руками по корпусу рояля, орал и топал ногами. А когда мы закончили запись и прослушали весь материал, Курёхин как-то по-особенному замечательно улыбался».
Понимая, что выпустить в СССР альбом с авангардной музыкой не представляется возможным, Курёхин обратил свои взоры на Запад. Его не сильно смущал «железный занавес», существовавший еще со времен «холодной войны». Прорваться сквозь стену культурной изоляции казалось чем-то из области фантастики, но Курёхин решил эту проблему со свойственным ему изяществом.
Единственная лазейка, ведущая в мир современной музыки, пролегала к нам через антенны импортных радиоприемников, считавшихся такой же роскошью, как катушечный магнитофон «Олимп-001» или стереопроигрыватель «Эстония». Ставшая крылатой фраза Гребенщикова «Я включил приемник, услышал Beatles и понял, для чего живу» точно отражала дух времени. И Курёхин был одним из носителей этого духа. Напомним, что еще в Евпатории Сергей сквозь рев «глушилок» слушал на коротких волнах музыкальные передачи «Голоса Америки», «Би-Би-Си», «Радио “Свобода”», «Радио “Люксембург”». И в какой-то момент он решил перейти от теории к практике.
Записывая на магнитофон джазовые выпуски ВВС Russian Service, Курёхин узнал, что их идеолог Алексей Леонидов создал небольшой лейбл Leo Records. На нем планировалось выпускать записи трио Ганелина, Сесила Тейлора, а также множество неоджазовой музыки. Интуитивно прочувствовав векторы развития Leo Records, Курёхин понял, что настала пора действовать.
Но как достучаться до Лондона? Как прорваться сквозь жесткий прессинг КГБ, вскрывавшего письма и бандероли и контролировавшего всю частную корреспонденцию, идущую на Запад? Курёхин узнал домашний адрес Леонидова, настоящее имя которого было Леонид Фейгин, и написал ему откровенное письмо, которое передал в Лондон через знакомых иностранцев.
«Первое письмо от Курёхина пришло ко мне в декабре 1979 года, — вспоминает Фейгин. — К моему невероятному удивлению, оно было написано прямым текстом, без конспирации. Он даже называл меня Алексеем — не Лео, не дорогим другом, а Алексеем — тем самым Алексеем, который ведет музыкальные передачи «Би-Би-Си»... Письма Курёхина отличались широчайшей музыкальной эрудицией и неподдельной искренностью. Чувствовалось, что этот человек живет музыкой и кроме этого его ничего не интересует».
Между Курёхиным и Фейгиным завязалась оживленная переписка, которая привела их к решению выпустить альбом фортепианных композиций Сергея. Но для этого надо было решить несколько технических вопросов — в частности, проблему коммуникации. Поскольку все каналы связи между Англией и СССР были нестабильными, часть информации приходила к Сергею по звериным тропам. В частности, через Смоленск, где в активной переписке с Лео состоял курёхинский приятель Александр Петроченков.
Схема действий была простой и наглой. Курёхин отсылал в Смоленск безобидную открытку — например, с изображением памятника Ленину на фойе Смольного. Претензий к форме у фискальных органов быть не могло, внешний стиль был выдержан политически безупречно. С содержанием всё было сложнее.
Со свойственной ему дерзостью Курёхин решил, что КГБ сконцентрирует внимание на письмах и бандеролях, справедливо полагая, что никто не будет передавать секретную информацию на почтовой открытке. Ну разве что безумный человек.
Войдя в раж, Курёхин писал открытым текстом: «Саша, здравствуй! Очень рад был получить от тебя весточку. Я тоже получил недавно письмо от АЛ и жду пленку. Напиши ему, что, как только я ее получу, сразу же приступлю к записи. Надеюсь, она получится интересной. Напиши обо всем поподробнее... Действует ли еще твой канал?»
Дипломатический канал Петроченкова, связанный с его знакомыми в посольствах Франции и Германии, работал как часы. Были и другие каналы для передачи музыкальной информации — например, через джазового журналиста Александра Кана, который приятельствовал с представителями еще нескольких консульств и посольств.