В этот момент на финнов сверху опускается... Как бы это объяснить получше? Эдакий полиэтиленовый мешок, в котором вы мусор выносите, только раз в пятьсот больше. Финны видят, что на них опускается гигантский черный полиэтилен, который всех медленно накрывает. А финны — они, как и все европейцы, очень доверчивые. И пока еще не до конца понимают, кто такой Курёхин и насколько разрушительно в его мозгу может отозваться фраза «Вряд ли этим русским удастся нас чем-то удивить!». Зрители думают, что это поиски новых форм, дадаистский спектакль или экзотическая «Сага о Виоле». И в этот момент идеолог «Поп-механики» резко командует в микрофон: «Ахтунг! Ахтунг! Газы!»
Откуда-то из-под сцены медленно вылезают огромные шланги-колбасы и начинают наполняться газом. Сценография Pink Floyd отдыхает. Музыканты снимают маски и оперативно надевают противогазы. В зал идут газы, но не настоящие, а так называемый «синий дым». Ты вроде как задыхаешься, но на самом деле не задыхаешься. А финны тем временем тревожно шевелятся: что же это за удовольствие такое сомнительное? Заплатили деньги за билеты, а тут такое творится?!
Сцены уже не видно, вокруг становится жарко, как в финской бане. В этот момент Баширов, который себя не контролирует, устраивает драку, путая спьяну каскадеров и VIP-зрителей в первых рядах. И такое впечатление, что около сцены просто табуретками мочатся. Смешались в кучу кони, люди... Курёхин проникновенно исполняет кинохит «Есть только миг между прошлым и будущим». Откуда-то сверху доносится громкий девичий крик: «Серега, давай!», плавно переходящий в женский. Наверное, так развлекаются сотрудники российского консульства. А Курёхина уже не остановить. Он берет банку Coca-Cola и начинает ее жевать! Жевать жесть, играть на пианино и петь: «Меня засосала опасная трясина, кондуктор, нажми на тормоза». Это кульминация «Поп-механики», полная шизофрения!
А! Слушайте, я, дурак, совсем забыл! Когда зал стали накрывать полиэтиленом, туда ринулись шоумены-некрореалисты и стали разбрасывать по сторонам тонны кетчупа. Перед сценой появляются животные, которые вместе с людьми хаотически мечутся в поисках выхода из этого марева. Они видят неоновую надпись Exit, но читать не умеют, поэтому бегают по кругу, сметая всё на своем пути. С грохотом падает на сцену деревянная корова. Короче, в самом центре Хельсинки происходит настоящий конец света. Полный развал. Разлад. Безвременье.
Светская публика во главе с Аки Каурисмяки выскакивает из этого газового мешка абсолютно охреневшая. Потеряв ощущение пространства и времени, они начинают осознавать, что этот фантасмагорический шабаш длился два с половиной часа. Видят, что убитых нет, раненых нет, и билеты обратно никто не сдает. Но что это было, никто не понимает. Занавес.
Контрабасист «Поп-механики» Володя Волков потом рассказывал: «Я был в маске ксендза, и моего лица не было видно. Слава богу, мои партии закончились еще в первой половине концерта... Когда я спустился в зал, мне стало страшно! На сцене были символы, которые по-настоящему пугали. У меня угрызения совести начались по поводу огня, крестов и всех этих страхов... Мне показалось, что Курёхин заигрался! Это был очень трагический концерт!» «Там жуть была полная», — признавался мне позднее гитарист Слава Курашов.
А счастливый Курёхин сиял за кулисами, словно нашкодивший тинейджер. Давая интервью, он жаловался журналистам, что еще в юности потерял руки в автокатастрофе. «Но чуткие ленинградские рабочие сделали для меня искусные протезы, приводимые в движение дыханием». — Курёхин садился за инструмент, начинал шумно дышать и тут же разражался виртуозной пьеской. На следующий день этот сюрреалистический монолог опубликовала вся местная пресса.
Но музыканты «Поп-механики», как известно, финских газет не читают. Проснувшись утром, они смутно помнят о том, что делали в состоянии «измененного сознания». В их мозгах носился всего один вопрос: как не получить от Сергея Анатольевича по голове за вчерашний беспредел. Спустившись в холл, они видят Маэстро, который радостно надувает шарик с изображением Сталлоне, улыбаясь своей знаменитой улыбкой. Вскоре выяснилось, что организаторы, проникнувшись курёхинскими экспериментами над массовым сознанием, приглашают «Поп-механику» чуть ли не на все крупнейшие летние фестивали 1996 года — в Германию, Голландию, Англию. Это невероятный успех, это победа!
«Скажите спасибо, что я не выписал в Хельсинки знакомых ку-клукс-клановцев, — с плутовским выражением лица говорит Курёхин местным телеканалам. — Просто они готовят в Оклахоме какой-то идеологический теракт. Зато весной нас приглашают в Royal Festival Hall, позову их туда. Пусть выступят вместе с Ринго Старром, порезвятся немного. А еще я хотел выписать Харрисона и Маккартни, но передумал. Слишком они крутые, будут отвлекать на себя много внимания. А Ринго Старр — все-таки поп-звезда, но какая-то корявенькая. Это именно то, что нужно. Я уверен, это будет большое и радостное событие!»