И если для несведущих людей было дивом опубликованное в 1938 году сообщение о присуждении Сереже Орлову, ученику восьмого класса Белозерской средней школы, первой премии за стихотворение «Тыква» на всесоюзном конкурсе школьников на лучшее стихотворение, то для меня и остальных близких его друзей — отнюдь нет.
Екатерина Яковлевна рассказывает:
«На конкурс Сережа послал три стихотворения. „Тыква“, „В огороде“ и „Дождик“. У него много было таких стихов к тому времени. Вскоре из Москвы пришла посылка — полное собрание сочинений А. С. Пушкина, Сытинское издание. Премия за „Тыкву“. Я, как учительница, обрадовалась, а Сережа сказал разочарованно: „Пушкин… Лучше бы Маяковского прислали…“ Не знаю, почему он так сказал, но сказал именно так. Может быть, потому, что Пушкина он уже знал — только что страна отметила столетие со дня гибели поэта, и в связи с этой датой было издано много книг с избранными его стихами и поэмами. Пушкина читали в каждом доме. И все-таки самым популярным в те годы, особенно среди молодежи, был Маяковский, Потому, наверное, Сереже и хотелось иметь собрание его сочинений».
Литературная премия, да еще такого высокого ранга, для семнадцатилетнего поэта значила очень много. Она придала ему уверенности и, если хотите, дерзости, сделала его серьезней, даже взрослее. Он понял, в чем, так сказать, «соль стихотворства»: техника — да, но и образность!
Найти точный поэтический образ, а главное — свежий, незатасканный, для него теперь становится той самой сладкой мукой, которая хорошо известна подлинным творцам, мукой, без которой и радости в творчестве не бывает. Не все еще стихи Сергея Орлова тех, предвоенных лет собраны и прочитаны нами, но и из тех, которые уже известны, можно бесконечно цитировать строчки и строфы, подтверждающие изложенную выше мысль. У юного Сережи Орлова был очень зоркий поэтический глаз, свое, орловское, видение мира.
Вот, например, каким предстает перед ним огород, когда он, юный поэт, останавливается между грядками с ведром воды:
О дожде есть такие строчки:
О летней ночи:
А вот о летней же ночи — образ космического масштаба:
О капитане, буксирующем в ненастную ночь караван судов:
О водолазе и о том, что он видит, бредя по дну реки:
Вообще, юный поэт очень любит реку и ищет новые и новые выразительные средства, чтобы передать свое очарование ею:
Я выписал лишь некоторые строчки из имевшихся у меня под рукой стихотворений тех лет (1937–1940 гг.). Все они — белозерской поры… А ведь за Белозерском были Петрозаводск и первый курс университета (1940–1941 гг.), а значит, были и новые, еще более зрелые стихи…
К чему я все это говорю?
А к тому, чтобы подчеркнуть как несомненный факт, что Сергей Орлов на войну ушел поэтом!
Никто в России об этом событии еще не знал. Не знала, может быть, даже его мать: для нее пока он был просто любимым старшим сыном, умеющим, кроме всего прочего, еще и писать стишки.
Но сам Сергей Орлов, мне думается, это знал. Знал тайно, но твердо!
Без этого знания мы бы не имели тех, скажем прямо, выдающихся стихов о героических буднях Великой войны, которые составили потом его первую книжку «Третья скорость», вышедшую в 1946 году в Лениздате.