…Сергей Павлович не любил спокойной жизни, не любил повторяться. Разрабатывая какую-то принципиально новую конструкцию, пройдя тяжелый и изнурительный путь поисков, экспериментов и летных испытаний со всеми связанными с этим радостями и невзгодами, доведя наконец конструкцию до нужной степени совершенства, он как бы терял к разрабатываемой теме интерес…
Неудивительно, что все, связанное с работой космонавтов, он вел непосредственно сам и контролировал самым тщательным образом.
Юрий Алексеевич Гагарин, космонавт № 1:
— Фамилию главного конструктора мы узнали вскоре после того, как собрались все в Звездном городке. Королев Сергей Павлович, академик, в прошлом авиационный конструктор и летчик. А каков он? Что за человек? В моем воображении он представлялся высоким, седовласым, в очках, худощавым, суровым… Если он Главный, значит, должен быть суровым или сумрачным, молчуном, придирчивым. А тут увидел человека среднего роста, круглощекого, с темными волосами, без очков. Стоит, заложив руки за спину, непридуманный, живой. Короткая шея, плечи широкие, сам — крепыш. Улыбается широко и щедро, голову чуть склонил. Улыбка задорная, а глаза яркие, блестящие, как маслины. Лоб высокий, зубы белые… От него веяло каким-то домашним теплом, и никакой агрессивности, суровости. Я невольно тоже улыбнулся, радуясь в душе, что мои предчувствия обманулись. А он обвел нас своими веселыми глазами и говорит: «Давайте знакомиться, я — Сергей Павлович Королев».
Рукопожатие у него крепкое. Когда здоровался с ним, почувствовал цепкость его взгляда. На секунду лишь ощутил его, но понял, что он изучает каждого из нас, хочет как бы в душу заглянуть, узнать, какие мы…
О всех встречах не расскажу: их было много. И в Москве, и в Сочи, и на Байконуре, в конструкторском бюро, дома у него, у нас в Звездном… Мне он был как отец. Говорил, что обязательно надо учиться, закончить академию. Продумал интересную тему дипломного проекта. Учил, как надо жить.
«Мне рано пришлось повзрослеть, — сказал в задумчивости однажды, — много испытать, пережить. И то, что я чувствовал себя взрослым, а значит, ответственным, это помогало… Вот я хочу, чтобы вы тоже повзрослели, вам предстоит быть ответственными за многое».
Хорошо помню его глаза, когда прощался с ним на стартовой площадке утром 12 апреля. Они не блестели, были усталыми, но тягостной неуверенности я не ощутил. Наоборот, понял: полечу, все пойдет хорошо, и это снимет с него тяжелый груз.
Когда вернулся, глаза у него были совсем иными, снова полны огня, энергии, задора. А голос остался прежним: ровным, спокойным, только чуточку сиплым. «Рассказывай, — говорит. — По порядку, не торопясь, ничего не пропуская и не упуская». И столько вопросов задал.
В один из зимних дней 1965-го, незадолго до своего дня рождения, Сергей Павлович приехал в Звездный городок. Мы встретили его у проходной. Он был с Ниной Ивановной. Выглядел обычно: сосредоточен, собран, ничто не ускользало от его острых глаз.
— Заглянул посмотреть, как у вас идут дела, — сказал с улыбкой и добавил: — Или в воскресенье все отдыхают и никаких дел нет?
— Отдыхают не все, в тренажерном зале с самого утра идет тренировка, — объяснил я и предложил пройти туда, а Нину Ивановну передал на попечение своей жены Валентины.
За пультом находился инструктор Александр Воронин. Королев остановился за спиной инструктора и стал наблюдать за приборами.
— Кто в корабле? — спросил Сергей Павлович.
— Владимир Комаров, — доложил Воронин. — Отрабатывает ориентацию корабля для спуска.
— Хорошо. Занимайтесь, — сказал Королев.
Но Воронин продолжал стоять. Сергей Павлович взял его за плечи и усадил в кресло. Указывая на микрофон, произнес:
— Можно? Не нарушу? — И, получив положительный ответ, спокойно произнес: — Я «Двадцатый», как слышите?
В ответ — молчание. Все космонавты знали, что «Двадцатый» это позывной главного конструктора. Знал это и Володя Комаров, потому и растерялся. Видимо, раздумывал, откуда взялся Главный?..
— «Двадцатого» слышу отлично. Прием.
— Доброе утро. Как настроение, как работается?