— Нужны варианты. Много. Очень много. Обычных и необычных. Умение проектировать в конечном счете заключается в том, чтобы учесть все критерии, из тысячи вариантов выбрать один-единственный, который наиболее полно отвечает поставленной задаче. Единственный вариант!
Он сделал паузу.
— Условно говоря, — продолжал Сергей Павлович, — конструктор не должен представлять свое детище навеянным «днем убегающим». Перспективно то, что несет на себе отпечаток века и вечности. И это не должно ускользать от внимания…
Говорят, что жизнь человека — это постоянное восхождение по лестнице, ведущей вверх. В какие-то годы он идет быстрее, в какие-то медленнее, но постоянно идет. И все время вверх. У Королева было много вершин: межконтинентальная баллистическая ракета, первый спутник, «Восток» и «Восход», штурм Луны, аппараты для полета к Марсу и Венере… Сам же он считал, что не принадлежит ни к баловням судьбы, ни к неудачникам. Паузы между одной работой и другой тянулись у него порой годами.
— К замыслам Циолковского надо относиться очень серьезно. «Эфирные поселения» будут. Большие орбитальные станции, испытательные полигоны и заводы на орбите и даже целые города, научные базы на Луне, обширные народнохозяйственные программы по практическому использованию космоса… Будут и дальние путешествия, искусственная гравитация и самые фантастические решения…
Я украдкой рассматривал его кабинет. Вещи не чувствовали себя здесь беспризорными. Они явно существовали для деловой жизни. И хозяин был далек от мысли наводить в своих владениях показной блеск. Да и собственным внешним видом он не очень-то был озабочен.
— Вот ведь как хорошо сказал поэт Леонид Мартынов! — воскликнул он. Потом, чуть прищурив глаза, прочитал: — «Скажи: какой ты след оставишь? След, чтобы вытерли паркет и посмотрели косо вслед, или незримый прочный след в чужой душе на много лет?..»
Вошла Нина Ивановна и прервала нашу беседу: «Пойдемте пить чай». «Чай это очень хорошо! — Сергей Павлович приподнялся из кресла. — Особенно с твоим вареньем… Вы любите варенье? — спросил он меня и, не дожидаясь ответа, сказал: — Любите, любите, его нельзя не любить, особенно то, которое варит Нинуля».
— Человек не живет в пустом пространстве, — продолжал он за столом. — Его окружает материальный, вещественный мир. Это тоже прописная истина. Но именно поэтому его внутренний, духовный мир не может существовать в отрыве от внешнего, реального. А все, из чего состоит реальный мир вещей, задумывается, проектируется, создается сегодня, завтра — и всегда людьми науки и техники. Невозможно сегодня оторвать наше существование от плодов их ума и рук. Это говорю вам я — технарь, который в душе гуманитарий.
— Сережа, ты утомил человека своими рассуждениями, — осторожно вставила Нина Ивановна.
Сергей Павлович посмотрел на меня и продолжал:
— Помните анекдот о старом портном, которого спросили, что бы он делал, если бы стал царем? Да-да, он ответил: «Я б еще немножко шил».
Если округлять даты, «большими ракетами» он начал заниматься в 40 лет. Каждый последующий год — это конструкторская зрелость, новые замыслы, желание охватить все и тягостное, мучительное сознание, что «на это все его не хватит». Профессор М. К. Тихонравов, проработавший с ним многие годы, как-то сказал: «Королев — это личность. Масштабная. Большого калибра, с очень высокой целью. С волей, умеющей сдерживать радость успеха и противостоять неудачам. Он был и остается лидером».
В тот вечер услышал от него такое:
— Ставьте себе меньше целей — и у возраста не будет власти над вами.
Он искоса взглянул на меня и усмехнулся, уловив мое удивление:
— Я сказал, «меньше целей», а не «меньшие цели». Впрочем, первое тоже не по мне, хотя одна цель может быть достойна десяти жизней. Есть такие…
— А когда Хрущев вас «пригвоздил» на показе техники, когда отмахнулся от «Востока», вы тоже сохраняли оптимизм? — спросил напрямую.
— Тогда я обиделся. И разозлился. Но быстро отошел. Сказал себе: «Сергей, партсекретари приходят и уходят, а твоя работа остается. Не сможешь ты ее закончить, другие это сделают. Не трепи нервы!» Но, если честно, обида долго мучила меня. А вообще, скажу вам, когда долго-долго чем-то занимаешься, все начинает получаться так, как надо. С этим и начинаешь жить. Так и с полетом человека в космос. Когда с этой мыслью и идеей свыкаешься, то становишься их частью. Как в инженерной профессии: из долгого обучения ты переходишь в пребывание… А кто мог помешать старту «Востока»? Хрущев? Нет. Если бы не одна неприятность с ракетой Янгеля, которая произошла в октябре 1960-го (тогда погибли многие десятки людей), Гагарин или кто-то иной, но наш, мог полететь раньше…