В.В. Орехов, ещё не зная о его смерти, написал рецензию на 1-й том «Царствования»: «книга эта может вызвать только чувства глубокой признательности к её автору и издателям. Она беспристрастно и подробно описывает период, предшествующий вступлению на престол Императора Николая II и его царствование до 1907 года. Рисует полно личность нашего покойного Государя. Его беспредельную любовь и преданность России, его заботы о русском народе, доброту и беспристрастие». «С.С. Ольденбург прекрасно справился со своей задачей в первом томе. Второй том, выходящий в скором времени, будет ожидаться с нетерпением, большим нетерпением» [«Часовой» (Брюссель), 1940, 1 мая, с.11-12].
Капитан Орехов собирался выпустить следующий номер через две недели, но ему удалось это сделать только 1 декабря. Места для некролога там уже не нашлось.
«Возрождение» 3 мая уведомило о том что панихида по «дорогом Сергее Сергеевича» будет отслужена в воскресенье, 5 мая, в храме на рю Дарю. Сотрудники газеты подготовили несколько посвящённых ему очерков.
Ю.Ф. Семёнов, не устававший обличать пакт Сталина-Хитлера, написал: «Ушёл от нас незаменимый многолетний сотрудник «Возрождения», заместитель редактора. Сердце его не выдержало потрясений последнего времени. Всегда ровный и внешне спокойный, С.С. Ольденбург производил впечатление человека, который легко справляется со всякими невзгодами жизни, но это только так казалось. Удары судьбы наносили ему рану за раной, и он пал в бою в неравной борьбе с врагом отечества».
Иван Тхоржевский назвал покойного последним Дон-Кихотом: «Ушёл из жизни серьёзный, чистый, прекрасный человек. Человек редких, разносторонних знаний, безошибочной памяти, и пламенного упорства в отстаивании того, что он считал идейно верным и справедливым. Таким был Сергей Сергеевич, когда в ранней юности, в университете, на бушующих революционных студенческих сходках, он всходил на трибуну, чтобы исповедовать свои правые, монархические убеждения. Таким он остался и в дни последней мировой бури, тщетно взывая к отвлечённой справедливости и крича – уже надорванным голосом – о “главном”: о национальной России».
И.И. Тхоржевский снова подчеркнул несогласие с «Царствованием» относительно поддержки С.С. Ольденбургом правоты Императора Николая, II.Л. Горемыкина, Б.В. Штюрмера и других выдающихся правых монархистов в борьбе с прогрессивным блоком и демагогией Г. Думы. Споры могли касаться второго, ещё не изданного тома, а также явно включали и полноценный ответ Ольденбурга на легкомысленную и максимально неуместную, несвоевременную критику Тхоржевского в мартовском № «Возрождения», т.к. споры проходили «в последние недели его жизни». «Нельзя было не преклониться перед чистотой и глубиной его порывов, его политической мысли». Однако С.С. Ольденбургу так и не удалось убедить Тхоржевского, что все эти годы он ошибался в оценках Государя и Империи. Упорно держащийся за либеральную часть февралистской идеологии Тхоржевский настаивает поэтому, что отдельные оценки кажутся ему «наивными. А как знать! Может быть, в таких спорах какая-то основная правда всегда бывала на его стороне – скромного, верного, не искушённого в житейских хитростях, Дон-Кихота». Не переубедив, С.С. Ольденбург хотя бы поколебал уверенность в себе бывшего масона Тхоржевского.
И.Д. Сургучёв написал небольшой очерк «Инок». «В С.С. Ольденбурге было что-то скромно-иноческое. Часто, сидя с ним за чайным столом, я облекал его в воображаемый подрясник с кожаным поясом». Сургучёв отметил способность его глаз загораться и любовь к стихам. «Охотно разговаривал о них, отлично знал Тютчева и незадолго до смерти всё беспокоился, что ему не удаётся купить Мея. При распродаже какой-то эмигрантской библиотеки он записался именно на Мея». «Кому достанется теперь его Мей?».
Многое могли бы рассказать полные единомышленники С.С. Ольденбурга по Высшему Монархическому Совету. Но многих из них война отрезала от Франции и первые места в газете оставались за умеренно-правыми последователями Ю.Ф. Семёнова. Тем более ценным оказывается портрет от политического противника, тайного сторонника большевиков, Н. Рощина.