Сторонник маршала Петэна приводит в его защиту все те же доводы, которые я использовал ранее в исследовании «Генерал Краснов. Последнее поражение». «Никто во Франции не хотел воевать. С таким низким моральным духом элит, госаппарата, армии, народа продолжать военные действия означало полную авантюру» [А.Н. Бурлаков «Петэн. Последний великий француз» СПб.: Владимир Даль, 2022, с.127].
В письме П.Н. Краснову 3 июля 1940 г. руководитель РОВС А.П. Архангельский назвал поддержку Франции делом, чуждым белоэмигрантам и приветствовал прекращение бесполезного сопротивления Бельгии: «сейчас начинает разыгрываться новый, надо думать, последний акт войны, и я уверен, что затем произойдёт и освобождение нашей Родины» [«Русская военная эмиграция. Крах. 1939-1946» Курск, 2017, Т.10, с.102-103].
7 июня 1941 г. Й. Геббельс записал в дневнике: «Солоневич предлагает своё сотрудничество. В настоящее время ещё не могу его использовать, но вскоре, определённо, это будет возможно» [«Барбаросса. Дневники Йозефа Геббельса. Ноябрь 1940 – июль 1941 гг.» М.: Дашков и К, 2022, с.410].
Такое предложение вновь показывает несправедливый характер послевоенных претензий И.Л. Солоневича по адресу П.Н. Краснова. Стремление белоэмигрантов включиться в антисоветскую борьбу повсеместно ограничивалось и допускалось только на определённых немецких условиях, не соответствующих устремлениям монархистов. После 1945 г. И.Л. Солоневич утверждал, будто А. Розенберг «требовал его полной ликвидации». В дневнике Розенберга Солоневич не упоминается.
Ввиду личных связей с высокопоставленными немцами назначенный во главе русской эмиграции в оккупированной Франции Юрий Жеребков, 25 июля 1941 г. в Париже, объясняя правящую идеологию национал-социализма, постоянно подчёркивал принципиальное различие между преобладающими взглядами русских монархистов в изгнании и программой НСДАП. Лидер Высшего Монархического Совета князь М.К. Горчаков, упомянутый представителем немцев не по имени, а по желанию занять советское посольство, со всеми его русскими единомышленниками, противопоставлялся курсу на строительство нацистской Европы.
М.К. Горчаков попытался организовать комитет защиты русских эмигрантов и перехватить прежнюю роль В.А. Маклакова. Нацисты не признали благотворительный комитет Горчакова и он действовал неофициально, помогая русским в трудоустройстве. По воспоминаниям Б.Н. Александровского, ссылавшегося на личные наблюдения, М.К. Горчаков ежедневно ходил с ходатайствами за русскими эмигрантами, устраивая их на работу и вытаскивая из тюрем. Действовал он на собственные деньги и занимал самое скромное помещение. Не было никаких признаков того, будто его назначили немцы. Правление ВМС перешло в Югославию к П.В. Скаржинскому.
Война вскрыла занавешиваемый прежде пропагандистским отрицанием интернационалистский принцип мировой революции НСДАП, которая стремилась к экспорту своей разновидности утопического тоталитаризма, подражая коммунистическим партиям. Это вовсе не означало, что, встретив противодействие крупнейшего врага в лице нацизма, монархистам следовало отказаться от задач борьбы с большевизмом или левым либерализмом западных демократов-глобалистов. Нацисты оказывались дополнительным противником, нисколько не отменявшим собственных русских целей восстановления Монархии через сплочение и развитие национальных контрреволюционных сил, особенно на территории СССР, где с отступлением коммунистов открывались новые возможности действий.
С другой стороны фронта, что из себя представлял в 1941 г. СССР хорошо видно из живых примеров: «в начале войны был издан такой указ: за опоздание на работу – судить. И отец как-то сказал: - Наконец-то за лодырей взялась советская власть!». «То есть выходило, что отец критиковал советскую власть! Вот ведь как всё было. – Значит, вы контрреволюционер?! Отца посадили в камеру, били. Выбили передние зубы. Требовали, чтобы подписал, что он контрреволюционер. Его приговорили к десяти годам без права переписки. И нам ещё повезло. Потому что маму не арестовали, и мы остались в городе» [А.С. Зацепин «…Миг между прошлым и будущим» М.: Э, 2017, с.116].
По этой причине и все мемуары о настроениях в СССР на 1941 г. повторяют одну и ту же фразу про культурный народ: «уверяли соседей, что бежать не надо, немцы – культурный народ и ничего плохого нам не сделает. Многие из еврейских семей считали, что раз они говорят на идише, а это почти немецкий язык, то бояться нечего» [А.С. Массарский «За кадром и в кадре» СПб.: Симпозиум, 2016, с.32].