Невозможно поэтому спекулировать исключительно на марксистской составляющей антисталинской борьбы 40-х, пытаясь тем самым выставить её в негативном свете. Как будто большевизм в СССР от этого станет сколько-нибудь привлекательнее. В годы войны многие выросшие под зловредным советским влиянием жители СССР не могли мгновенно перестроить свои взгляды. Но имеет значение не сохранение каких-либо из революционных иллюзий, а начало процесса антисоветского идеологического перехода. И если это движение развивалось, а не застревало на какой-то точке, то русский православный монархизм оказывался самой последовательной и полной антисоветской идеологией.
Основные русские силы, уже включая всех власовцев, после 1945 г. продолжали делить между собой монархические течения: «Эмиграция на три четверти своего состава принадлежит к монархистам, а отмежевавшихся в касту совсем мизерная часть, но она руководит легитимистами (которых, может быть, из всего монархического состава будет 20 процентов)». «Сурово осудила и заклеймила «Февраль» русская печать в Америке, напомнив об его 40-летии рядом статей под такими заголовками: «Глупость и измена» - к сорокалетию идиотскаго Февраля - К. Николаев, «Роковой Февраль» - Д. Никитин-Фокагитов, «Бесы Февральской революции» — Росс, «День Всероссийского траура» - Д. Шишкин, «Гнетущая годовщина» и «День Непримиримости к Февралю» устроенный 10 марта с. г. в Лос-Анжелесе. Таково отношение к «Февралю» подавляющей массы эмиграции» [«Русский Путь» (Париж), 1957, №86, с.2, 7].
Идеологическое непризнание значения одновременно антисоветской и антинацистской Власовской идеологии выдаёт прямое исповедание сталинизма или пособничество ему. Дежурные слова о неприятии сталинизма ничего не стоят, когда вместо поддержки подлинной русской национальной борьбы со сталинизмом преемственного Белого и Власовского Движения эти якобы противники сталинизма начинают использовать все советские и либеральные идеологические доводы против настоящих, а не фальшивых антисталинистов. Таким образом всегда выясняется действительный характер пособников идеологии и практики сталинизма, обеспечивающих ему политическое усиление и ставящих его в неизменно наблюдаемое положение неприкосновенного величия.
Пособники сталинизма ненавидят антисоветский протест 40-х, чувствуя в нём полную замену своей неполноценной подделке, настоящую, независимую от советской лжи, Русскую Идеологию.
В 1943 г. в Харбине священник Кирилл Зайцев, будущий архимандрит, ссылаясь на 1-м вышедший том, назвал своего старого соратника по «Возрождению» и «России», С.С. Ольденбурга, лучшим биографом Последнего Царя [«Царь и Россия. Размышления о Государе Императоре Николае II» М.: Отчий дом, 2017, с.512].
11 марта 1944 г. Е.Г. Ольденбург писала В.И. Вернадскому: «Меня очень печалит, что я ничего не знаю о судьбе внуков Сергея. Кто из них жив? Где они? У Фёдора погибли все, было трое детей. Федя пал под Лугой… Кончина Наталии была ужасна… А от Серёжи уцелел ли кто? Зое теперь 28 год. Что из них стало? Так они были способны к рисованию, а о маленьком Серёже и об Ольге – ничего и не знаю, каковы они…» [«Восточный Туркестан и Монголия. История изучения в конце XIX – первой трети XX века» М.: Индрик, 2020, Том V, с.836].
Мало сведений о судьбе детей. Сергей Сергеевич Ольденбург-мл. в 1947 г. в Париже «работает то там, то здесь за пропитание и кров. Его сестра — автор романа «Аржиль» — Зоя заболела туберкулёзом и лежит в санатории» [П.Е. Ковалевский «Пасхальный свет на улице Дарю. Дневники 1937-1948» Нижний Новгород: Христианская библиотека, 2014, с.570].
Зоя перед началом Второй мировой войны из Англии вернулась в Париж. В посвящённых ей статьях упоминается, что С.С. Ольденбург поддерживал её стремление к написанию романов. В 1948 г. Зоя вышла замуж за Генрика Идаловича, у неё было двое детей, Олаф и Мари-Агата. Зоя Сергеевна доживёт в Париже до 8 ноября 2002 г.
В 1949 г. в Мюнхене вышел 2-й том главного труда Ольденбурга. В качестве издательства обозначено то же Общество Распространения Русской Национальной и Патриотической Литературы, что и 10 лет назад. Ю.К. Мейер в ноябре 1949 г. вместе с председателем П.В. Скаржинским был переизбран в руководство ВМС на съезде в Мюнхене представителей эмигрантов из 12 стран.
Второй том не содержит вводных статей или послесловия, посвящённых судьбе автора и обстоятельствам вокруг выпуска книги. В нём сохранено использование прежней антисоветской орфографии.
В переписке Ивана Ильина имеется отклик от 28 ноября 1950 г., где Ильин не соглашается с церковным почитанием Николая II как Святого Царя. Ильин ставит книгу Ольденбурга в один ряд с иконами, творимыми монахами Русской Зарубежной Церкви, изображающими вместе Царя и Царицу. «Книга Ольденбурга - ищет справедливости, но у автора слаба сила суждения. Доказывая, что Государь делал всё сам и все дела решал самостоятельно, и принимал на себя всю ответственность, - автор не замечает, что его книга превращается в тягчайший обвинительный акт, ибо последствия отнюдь не оправдали роковых решений, включая и самое отрешение престола...» [И.А. Ильин «Письма. Мемуары (1938-1954)» М.: Русская книга, 1999, с.229].