«Руль» 22 июня в анонимной передовой о тактике Милюкова дал отсылку на произнесённые Ольденбургом речи: «такой борьбы будем мы свидетелями, если – по выражению С.С. Ольденбурга – фильм развернётся в обратном направлении и за периодом большевизма придёт период обновлённой керенщины, под эгидой “умеренных” социалистов и их новых друзей. Нужны ли России эти новые испытания?».
Как видно, считая С.С. Ольденбурга своим автором, враждебный Рейхенгалльскому съезду «Руль» пока ещё смутно ориентируется на знаменитую фамилию сына академика из партии к.-д. и не вполне представляет с кем имеет дело. Открытое сотрудничество Ольденбурга с Высшим Монархическим Советом вскоре положит конец такой поддержке со стороны И.В. Гессена.
На собрании бюро Национального Комитета в присутствии Бубликова, Гучкова, Карташева 14 июля 1921 г. откровенные монархические взгляды высказывали П.Б. Струве и, особенно явно, С.С. Ольденбург. Еврейский активист и масон Г.Б. Слиозберг был настолько возмущён последним, что заявил: «г. Ольденбург распоясался политически» [Н.В. Савич «После исхода. Парижский дневник. 1921-1923» М.: Русский путь, 2008, с.93, 123].
В списке руководства РНК С.С. Ольденбург входил в бюро Комитета из 12 человек, включая Слиозберга, Пасманика, Гучкова, Кульмана, Тесленко и др. Над ними стояла пятёрка заместителей председателя: В.Л. Бурцев, П.Б. Струве, Е.П. Ковалевский, В.Д. Набоков, М.М. Фёдоров [«Общее Дело» (Париж), 1921, 5 июля, №354].
Очевидно, что в РНК преобладали левые и правые либералы и практически не представлены монархисты, кроме нескольких умеренных. В статье «Разочарованный “разъединитель”» «Возрождение» через несколько лет напоминало, что на этот съезд усердно звали П.Н. Милюкова, который приглашения В.Д. Набокова отверг, зато совсем не позвали правых монархистов. Такой съезд, следовательно, никого не мог объединить и мало кого представлял.
По докладу А.В. Карташева съезд принял резолюцию с предрешением государственного строя будущей России, который, «полностью осуществляя идею конституционной демократии», основывался бы на всеобщем избирательном праве и полной свободе всего и вся. Ни в каком из докладов С.С. Ольденбурга не содержалось такого неуместного вздора.
В одной из эмигрантских брошюр критически охарактеризован т.н. Национальный Комитет как бессильное творение антирусской интеллигенции, для которой «монархисты и большевики оказались одинаково страшными» [«К Русской Молодёжи» Париж, 1925, с.5].
П.Б. Струве ещё в январе 1920 г. на станции Тихорецкой высказал убеждение в необходимости открытого провозглашения монархического лозунга, который разделяло «большинство» в Добровольческой Армии. Деникин, служивший тому главным препятствием во ВСЮР, высказал тогда удивление отказу Струве от взглядов партии к.-д. и радикально революционного «Освобождения». Тогда даже В.Л. Бурцев допустил, что спасение России может заключаться в установлении конституционной монархии.
Таким образом, несмотря на революционное прошлое Бурцева, поддержка им Белого Движения делала возможным сотрудничество с ним.
Монархическое объединение в Германии с Е.А. Ефимовским «всецело» поддержало постановления съезда в Рейхенгалле [«Новое Время» (Белград), 1921, 21 июля, №71, с.2].
В Берлине председателем совета монархического объединения 7 марта 1921 г. был избран князь В.М. Волконский, бывший зам. МВД в 1915-1916 г. заметными фигурами среди русских монархистов в Берлине показали себя жандармский генерал А.В. Герасимов, октябрист Ф.В. Шлиппе, писатель И.А. Родионов, М.А. Таубе, А.А. Римский-Корсаков.
В монархической печати появлялось письмо Наживина с утверждением, что различные русские сословия не были представлены в Рейхенгалле достаточно полно, будто бы преобладала знать, дворяне и сановники. «Только та Россия будет сильна и долговечна, которая станет на гранитном основании крестьянства». Наряду с едва ли уместным противопоставлением дворянства и крестьянства, имеющих общие монархические интересы, автор письма счёл неуместными старания съезда «реабилитировать наше ближайшее прошлое и его деятелей и героев», якобы монархисты взяли слишком пышное идеологическое романтическое направление и недостаточно практическое [Рейхенхаллец «Письмо в редакцию» // «Детинец» Берлин, 1922, Сб.1, с.203].
После того как революция 1917 г. смогла победить только за счёт распространения лжи о русских монархистах и Царской Семье, естественно, что первейшей задачей самосознания было очистить клевету с подлинных героев Российской Империи. Недовольство этим сторонника неких левых течений монархической мысли лишний раз подтверждает необходимость брать правое, а не левое идеологическое направление, что не может быть никакой левой монархии, левого национализма или левого православия.