В эмигрантской печати появлялись другие объяснения разрыва ВМС с Шойбнер-Рихтером. Будто бы какой-то представитель еврейского банкирского дома Гинцбургов, прибывший из Владивостока, через адмирала Смирнова предоставил ВМС источники финансирования и тем самым обеспечил независимость от немцев. Сами публикаторы в Болгарии называли такие слухи из Берлина забавными и определяли их достоверность характерным выражением: «Аллах ведает» [«Русское Дело» (София), 1922, 9 мая, с.2].
Скорее всего, ВМС располагал поддержкой лишь отдельных русских благотворителей, каким был Б.Г. Кеппен. Появлялись сообщения и о переводе Н.Е. Маркову 3 млн. немецких марок из Копенгагена на поддержку монархических организаций при условии разрыва союза с Германией [«Время» (Берлин), 1921, 12 декабря, с.2].
Ввиду известных её убеждений, Императрица Мария Фёдоровна могла пытаться влиять на монархистов в антинемецком направлении.
Во Вдовствующей Императрице видели «источник материальных средств для всего монархического лагеря» [В. Белов «Белое похмелье» М.-Пг.: Госиздат, 1923, с.93].
В 1928 г. Иоселлиани рассказывал относительно источников средств, будто помимо денег от Императрицы Марии Фёдоровны, Г. Форд давал ВМС какие-то средства на издание небольших антисемитских брошюр (скорее всего он имеет ввиду немецкие издания Ф. Винберга и т.п., а не ВМС). Это весьма сомнительный свидетель, утверждавший, будто БРП организовал А.И. Гучков, а А.П. Кутепов управлял военными делами ВМС. Он же уверял, будто эсеры могли состоять в Союзе Верных Н.Е. Маркова, а ВМС якобы получил субсидии от организации Хитлера – тут снова нелепая путаница с кириллистами, либо упоминается Ауфбау и созыв Рейхенгалльского съезда. Материалы советской разведки забиты такого рода дезинформационным мусором, издаваемым чекистами в сборниках «Русская военная эмиграция», надо полагать, ради собственной дискредитации.
В США Б. Бразоль, чьё имя связывали с Г. Фордом, поддерживал кандидатуру Великого Князя Кирилла Владимировича. Об этом прямо писал «Еженедельник» ВМС за январь 1925 г., рассказывая о поездке Виктории Фёдоровны в США.
П.Б. Струве сразу привлёк Сергея Сергеевича к работе в своём журнале и тот дал общий очерк положения советских дел вскоре после поражения Белых Армий, не сумевших добиться спасения России. Ольденбург получил возможность изложить свои свежие впечатления: «зимою 1917-18 года сочувствие большевикам было разлито повсюду. Зимою 1920-21 года коммунистическая партия была окружена сплошною стеной враждебности, и уверенность в том, что рано или поздно большевистская власть падёт, - обща всем слоям населения России» [«Русская Мысль» (София), 1921, Кн.V-VII, с.226].
На более точных примерах Ольденбург изложил суть падения промышленного производства, продовольственного кризиса и внутрипартийных споров: Троцкого и Ленина со Шляпниковым по профсоюзам. Разговоры о массовом уходе матросов из компартии Ольденбург тоже мог слышать лично осенью 1920 г. и увидеть потом связь с Кронштадтским мятежом марта 1921 г.
«В Финляндии приходилось слышать горькие упрёки кронштадтских беженцев финнам, “белым офицерам”, “Антанте” и даже “Врангелю” за то, что те их оставили одних сражаться с “коммунарами”: всякая помощь, несомненно, была бы принята в Кронштадте с восторгом».
Этот отрывок тоже базируется на личных наблюдениях Ольденбурга. Далее он комментирует съезд компартии, в которой поубавилась радость от победы в гражданской войне. Объявление о НЭПе Ольденбург счёл типичным ходом для Ленина: «не новый приём». Все такие реформы, справедливо замечает Ольденбург, «затем испарялись бесследно». «Не эволюция, а кратковременное отклонение от основного направления». Это настолько же точное понимание передышки НЭПа, как и её последствий: «приблизить час насильственного устранения коммунистической оккупационной власти – значит спасти миллионы человеческих жизней, - не говоря уже о миллиардах материальных ценностей».
Первая крупная статья Ольденбург включает и обобщённую оценку образования Русского Зарубежья. Общее число беженцев оценивали в 2 млн. чел. Ольденбург, давая их описание, говорит и о себе: «это просто русские люди, совершенно небывалыми условиями жизни вытесненные со своей родины. Некоторое сходство можно найти разве с эмигрантами времён французской революции». Ольденбург пишет что в европейских странах нужно сохранить русские кадры для будущего возрождения России и пока этого не произошло, бороться «с денационализацией, с утратой русского облика – и с многообразными разлагающими влияниями».