Здесь усматривается логичная связь между необходимостью усмирения революции, помещением в рамки монархического права Г. Думы, представляющей разрушительную левую идеологию, и предотвращением монархистами гибели России.
Тридцать лет спустя, возвращаясь к моменту обсуждений в начале апреля 1906 г. проекта новых Основных Законов, находящийся на пике исторического понимания того момента, на качественно новой вершине личного интеллектуально-политического развития, С.С. Ольденбург подчёркивает сохранение самодержавной, т.е. верховной и учредительной власти, за Государем, согласно Манифесту 20 февраля 1906 г. Часть прав, также остающихся за Царём, он начинает осуществлять с Г. Советом и Г. Думой. Публикации И.Л. Горемыкиным ОГЗ 26 апреля Ольденбург в осудительном смысле противопоставляет революционный радикализм партии к.-д. и лично П.Н. Милюкова [С.С. Ольденбург «Царствование Николая II» М.: АСТ, 2003, с.370-375].
17-летний Сергей Ольденбург, чьи юношеские высказывания в 1990 г. счёл важным опубликовать Юрий Соловьёв, по пересказу советского историка, обвинял в подготовке опасного взрыва неуступчивость монархической власти. Приобретённый С.С. Ольденбургом ценнейший личный и исследовательский опыт в дальнейшем позволит ему увидеть в верности Императора Николая II русской монархической идее величайшее политическое достоинство. Ю.Б. Соловьёв как будто пытался намеренно противопоставить принятому в антисоветской белоэмигрантской традиции заключению опытного историка мнение мальчика, подверженного неблагоприятному давлению интеллигентской среды.
Сергей Сергеевич явно ссылался на собственный опыт, когда утверждал в первой своей биографии Государя о принятом среди интеллигенции игнорировании реальной личности Монарха: «у очень многих это намеренное неведение извратило непоправимым образом понимание исторической действительности, – что сказалось и в 1906, и в 1916 г.». При созыве 1-й Г. Думы именно Царь оказался прав, когда «не счёл возможным доверить этим силам правление взбаламученной страной» [С.С. Ольденбург «Государь Императора Николай II Александрович» Берлин, 1922, с.6, 13].
Характер действий антинациональной интеллигенции известен по примеру Н.С. Гумилёва, который всего на пару лет старше С.С. Ольденбурга. Когда 18-летний поэт хотел отправиться защищать Российскую Империю в войне с Японией, его не только отговорили, но и “разъяснили” «ему всю позорную бессмысленность бойни на Дальнем Востоке» [Вера Лукницкая «Николай Гумилёв. Жизнь поэта по материалам домашнего архива» Л.: Лениздат, 1990, с.24].
В действительности же такое понимание значения опаснейшего агрессивного нападения на Россию является не только позором всей либеральной интеллигенции, но и показателем её полной интеллектуальной несостоятельности.
«“Основные законы”, изданные в проектируемом виде, приведут страну к кровавой смуте – если Дума восстанет против них, то за Думу, если нет – помимо Думы и против неё». «Слепо ли правительство?», которое «надеется выйти из смуты победителем». При победе власти «Россия перестанет быть живой страной, а сделается призраком без души», - продолжает Ю.Б. Соловьёв приводить выдержки из письма Сергея Сергеевича отцу, по-видимому, пропуская части письма, не вписывающиеся в его концепцию. С фактической стороны следует отметить, что на тот момент революционное движение уже ввергло Россию в кровавый массовый террор с убийством тысяч монархистов. План одолеть революцию, как докажут все дальнейшие события, являлся наиболее разумным, сравнительно с желаемой демократической интеллигенцией капитуляцией Императорского правительства. Выяснение ошибочности внушений со стороны левой пропаганды займёт у С.С. Ольденбурга ещё некоторое время.