16 сентября Высший Монархический Совет организовал своё выступление насчёт еврейского вопроса в России. А.М. Масленников признал что теперь «еврейство окружено атмосферой злобы. Евреев обвиняют во всех страданиях России». «Никакая власть, кроме власти русского царя, не будет в состоянии прекратить эти безобразия, охранить имущество и жизнь еврейской массы, неповинной в злодеяниях евреев-большевиков». Еврейская проблема перестанет существовать, по мнению Масленникова, когда интеллигенция признает идею русской национальной монархической власти, а не будет продолжать с ней бороться.
В.П. Соколов-Баранский, бывший руководитель Союза Русского Народа, прямо заявил в своём выступлении, что СРН «к еврейским погромам причастен не был». Подробное исследование на этот счёт я выпускал ранее: «Еврейские погромы и национализм» https://stzverev.ru/archives/95
Белградские настроения, как называли к.-д. преобладание самых последовательных осуждений феврализма русскими в Сербии, наблюдались по всей Европе.
18 октября 1921 г. на совещании Софийской группы партии к.-д. в Болгарии К.Н. Соколов, бывший деникинский осваговец, отметил, что в Германии Берлин «место постоянных сборов монархистов-абсолютистов». К.Н. Соколов упомянул это во время рассказа о запланированном Е.А. Ефимовским съезде конституционных монархистов в Будапеште, на котором обещано присутствие С.С. Ольденбурга. В группе Ефимовского также отмечены Георгий Курлов, Юрий Левитский, Михаил Таубе, Александр Масленников – правые монархисты, близкие к Высшему Монархическому Совету. К.Н. Соколов выразил сомнение, что Ефимовскому удастся убедить участвовать А.В. Карташева, а П.Б. Струве уже дал отказ.
Относительно А.В. Карташева, министра исповеданий Временного правительства, надо признать что при всех его недостатках как члена партии к.-д. он хотя бы не пошёл налево за Милюковым. И его опыт изучения истории Церкви не прошёл даром. По рассказу к.-д. П.П. Гронского, записанному 27 октября в Париже, на обеде у К.П. Крамаржа в Праге, в присутствии П.Б. Струве замечательный экономист А.Д. Билимович «заявил, что имя покойного Императора священно и не может быть затрагиваемо, а Карташев поддержал его и сказал, что у Николая II имеются налицо все условия для того, чтобы в будущем быть канонизированным как святому» (в связи с чем предельно нелепо выглядят отрицание святости Царя со стороны максимального некомпетентного в религиозных вопросах Егора Просвирнина в предисловии к переизданию С.С. Ольденбурга 2013 г.)
В то же время воинствующие западники-евлогианцы и примкнувшие к ним представители МП, достаточно разбирающиеся в критериях канонизации, не проводя комплексных исследований личности Царя и его ближайшего окружения, оперируя одной мракобесной революционной мифологией, всегда выступали против Николая II исключительно из сектантского озлобления против РПЦЗ и политического декларирования принадлежности к демократическому принципу. Им нестерпима сама мысль о том, насколько ясно канонизация Императора Николая II доказывает нравственную и историческую правоту русских монархистов [Я. Кротов «Канонизация в Русской Церкви» // «Вестник РХД», 1992, №166, с.5-35].
Протопресвитер Георгий Шавельский в апреле 1922 г. опубликовал в журнале П.Б. Струве статью «Церковь и революция», в которой, не меняя своих антираспутинских настроений, признавал: «о покойном Государе Императоре Николае II надо сказать, что он был благочестивейшим не по титулу только, а и по душе и по всему складу своей жизни. Он искренне любил церковь, желал её преуспеяния и готов был содействовать всякому начинанию в этом направлении. То же надо сказать и о покойной Императрице».
Достаточно много почитателей Последнего Царя как Святого находилось среди белоэмигрантов и православных сербов. Однако канонизация состоялась только в 1981 г., поскольку Екатеринбургское злодеяние оказалось не до конца раскрыто Белым следствием, а иерархи РПЦЗ рассчитывали на свержение большевизма и признание Николаем II святым соборным решением всей России [А.А. Кострюков «Русская Зарубежная Церковь в 1939-1964 гг.» М.: ПСТГУ, 2015].
Группа Ефимовского, будучи легитимистской, не признавала демократический принцип Учредительного собрания. Поэтому привлечь к.-д. на свою сторону ей не удалось. Зато сблизились с рейхенгалльцами.
С.С. Ольденбурга в союзе с Н.Е. Марковым и Е.А. Ефимовским запомнил Василий Шульгин среди главных деятелей монархической эмиграции [«Диаспора», 2007, Вып.9, с.468].