13 июня 1923 г. в Берлине С.С. Ольденбург и А.А. Мосолов были избраны в Совет Союза Возрождения Родины (отделение Народно-Монархического Союза) под председательством Г.В. Курлова. Ольденбург прочитал доклад о современном политическом положении в Европе и СССР.
Позднее С.С. Ольденбург вспоминал, что несколько раз чувствовал одну и ту же революционную обстановку, в 1917 г. в России, в 1923-м в Германии и в 1936-м во Франции. «Мы, русские, ушиблены опытом 1917 года. Мы наблюдали, как с непреодолимой силой, по наклонной плоскости, наша родина катилась к торжеству большевизма». «Летом 1923 года в Германии наметилось грозное нарастание революционного движения, проживавших там русских охватила поэтому паника. Десятки тысяч спешно выправляли себе паспорта, покидали Германию – тогда ещё было куда бежать». «Больше всего во Францию» (как генерал Краснов). «Казалось, не сегодня-завтра коммунисты в Германии захватят власть». «Взывая с одной стороны к патриотическим чувствам немцев, коммунисты уже и тогда старались параллельно разрушать все организованные силы, несогласные с ними» [С.С. Ольденбург «“Революционная обстановка” 1917-1923-1936» // «Возрождение», 1936, 29 августа, с.3].
В опубликованных в СССР путевых очерках Ольденбург-старший назовёт демократический Берлин заметно более грязным сравнительно с чопорно-чистым довоенным. Разорение и обеднение Германии наблюдалось всюду, даже по немыслимому ранее использованию битых чашек и тарелок, порванных скатертей в ресторанах ввиду сложностей замены предметов [С.Ф. Ольденбург «Европа в сумерках на пожарище войны» Пг.: Время, 1924, с.9-10].
Отправившись в командировку в Европу, на пути в Лондон, С.Ф. Ольденбург встретился с сыном 2 июля 1923 г. в Берлине. Ученик и коллега советского академика В.М. Алексеев переслал жене ценнейшее свидетельство о неодолимой силе православно-монархических убеждений, продемонстрированных С.С. Ольденбургом:
«С.Ф. виделся со своим сыном – ярым монархистом. Присутствовал при разговоре отца и сына – политических врагов. Они вчера целый день у Вертгейма спорили, а я сидел, преодолевая боль, и слушал. Сергей Сергеевич – монархист-мистик, совершенно нового, не виденного мною доселе типа. Своей верой обезоруживает, и мы с С.Ф., отнюдь, конечно, не разделяя ни в чём его посылок, ничего не можем возразить» [«Начало пути». Восточный альманах. М.: Художественная литература, 1981, Вып.9, с.490-491].
Оставшийся в СССР В.М. Алексеев ещё почувствует на себе все прелести большевизма. 31 мая 1938 г. в «Правде» он будет назван: «лжеучёный в звании советского академика», а его книгу о Китае на заседаниях академического “актива” назовут «расистской галиматьёй, смыкающейся с фашистскими тенденциями» [«Неизвестные страницы отечественного востоковедения» М.: Восточная литература, 2008, Вып.III, с.386, 456].
Известен ещё отрывок из письма С.Ф. Ольденбурга его новой жене: «Тяжелы мне и очень глубокие, непримиримые разногласия с Серёжей: столкнулись два мировоззрения и у двух людей, упорно держащихся каждый своего, верящих в него... Чувствую, что Серёжа меня любит; но ему глубоко чуждо то, чем я живу, а мне то, во что он верит, кажется таким ветхим и ненужным» [Б.С. Каганович «Начало трагедии (Академия наук в 1920-е годы по материалам архива С.Ф. Ольденбурга)» // «Звезда», 1994, №12, с.127].
С.Ф. Ольденбург писал 12 июля 1923 г.: «с Серёжей вчера большой разговор о религии». Ольденбург-ст. был полностью лишён веры и её понимания.
3 июля 1923 г. обратил внимание на русского монархиста, ставшего приметной фигурой, М. Горький в письме Нине Берберовой: «В благодарность за милое письмо Ваше искренно желаю Вам сплясать гопака с Ольденбургом С.С. и какой-нибудь отчаянный фокстрот с Зиновием Гржебиным» [М. Горький «Письма» М.: Наука, 2009, Т.14, с.204].
Продолжали упоминать Сергея Сергеевича и другие враги монархистов. Так, они преждевременно поторопились распространить дезинформацию, будто Великий Князь Николай Николаевич отказал Высшему Монархическому Совету в возглавлении. Как обычно, восхваляя любых реальных или воображаемых оппонентов ВМС, статья «На монархической Шипке» даже расщедрилась на одобрение благоприятного облика бывшего Верховного Главнокомандующего, приписав ему «ореол первых лет военного одушевления. И дальнейшее его отношение к авантюрам “дорогих союзников” и непреклонная стойкость курса – всё это настолько разительно противоположно христианнейшему и смиреннейшему воинству Маркова II, что только удивляться можно, как Ольденбург решился вкупе с остальными православными на крестовый поход в надежде на возглавление. Нужно полагать, что просто ничего другого делать не оставалось» [«Время» (Берлин), 1923, 9 июля, с.2].