РНК тут действовал заодно с «Последними Новостями», которые пытались скомпрометировать В.К. Николая Николаевича, осуждая мнимое германофильство Краснова. Им отвечал Виктор Ларионов: «атаманом выбрали казака Петра Краснова, выбрали его как самого умного, храброго, честного, как самого большого умом и сердцем казака». «Велика заслуга генерала Краснов в том, что он защитил свою Родину от нашествия иноземцев», «Дон мог продолжать борьбу с красными, тыл добровольцев был сохранён» [«Новые Русские Вести» (Гельсингфорс), 1924, 8 февраля, с.2-3].
В.В. Добрынин, несправедливо критиковавший П.Н. Краснова за монархическую политику, в апреле 1922 г. в письме А.К. Келчевскому признавал: «Краснов являлся лицом, стоящим на голову выше всех деятелей юга России. Так я больше конкурентов ему и не видел. Слабая сторона его была - неуклонное стремление к восстановлению старого и плохой подбор сотрудников» [«Культурное и научное наследие русской эмиграции в Чехословацкой республике» СПб.: Нестор-История, 2016, с.66].
Н.Н. Чухнов в 1924-1925 г. в Белграде издавал одноимённую с приведённой брошюрой, газету «Наше Будущее», где также печатались П.Н. Краснов и С.С. Ольденбург.
На Великого Князя Николая Николаевича в связи с докладами Н.Е. Маркова в Берлине набросилась «Еврейская Трибуна» с откровенной ложью, будто газеты и журналы монархистов, поддерживающих его, «носят явно погромный характер» [«La Tribune juive» (Paris), 1924, 10 mars, p.3].
На выпуске кн.IX-XII «Русской Мысли» за 1923-1924 (Прага-Берлин) оборвалось издание журнала П.Б. Струве. Последний политический обзор С.С. Ольденбурга напоминает формулу, в справедливости которой был убеждён сам Ленин: «или европейская революция – или падение советской власти». Неудача мировой революции означала и непременное поражение большевиков в России. Оставалось этого дождаться. «Политические векселя имеют ту особенность, что никогда не знаешь срока их предъявления». В свою очередь, большевики хотят успеть воспользоваться тем что у них есть на данный момент: «они всемерно стараются переделать русский народ на свой образец», «уродуя часть молодёжи, сгибая спины уцелевших интеллигентов». По наблюдению Ольденбурга, пока у компартии было недостаточно сил, чтобы добиться своего и превратить русских людей в советских через организацию «систематического давления на весь народ» (но чем дольше существовал СССР, тем это тоталитарное уродование русской культуры всё более разрасталось, продолжая встречать естественное отталкивание в национальном духе. Очень выразительно, например, как в советском фильме «Три дня Виктора Чернышева» в 1967 г. говорится об организации комсомольских собраний среди рабочих: «половину приходится по цеху вылавливать, как шпионов, сторожей вон ставишь, двери на замок запираешь»).
В обзоре С.С. Ольденбург изложил как компартия пыталась укрепиться через чистки рядов и как развивалась внутрипартийная дискуссия с жалобами на бюрократизацию, чрезмерностью которой отличается социалистический этатизм. Трудно согласиться с утверждением Ольденбурга: «если бы Ленин умер раньше – Россия, быть может, уже была бы освобождена, и миллионы жизней не были бы загублены даром». Невозможно отрицать роль личности в истории, но эта роль находится в определённых рамках. Ленин мог бы никогда и не рождаться, как Хитлер, но основной ход событий от этого не изменился бы. Сравнительно ранняя смерть Свердлова, в разгар гражданской войны не спасла, ни миллионов, ни тысяч. Огромная ошибка видеть проблему в людях, а не в идеях (это прямо касается и заблуждений персонификации в оценке путинизма, когда понимание сути большевизма начисто отсутствует).
В остальном С.С. Ольденбург справедливо отверг культ Ленина, назвав чествование его похорон безвкусной шумихой. Помимо переименования Петрограда предлагалось, например, превратить понедельник в лениндень. Назначение Рыкова на место Ленина в СНК Ольденбург объяснил обманной тактикой: «“на виду” должны быть русские».
В Зарубежной России основными событиями Ольденбург назвал основание Фонда Спасения России и подписание совещанием Императорского Дома призыва Великому Князю Николаю Николаевичу встать во главе национального движения. «Один В.К. Кирилл Владимирович не подписал протокола».