А куда подевались электрички? Даже слово это пропало из нашего обихода. Их переплавили и перепрофилировали в маршрутки. Со временем, сколько в Городе будет людей, исключая, конечно же, особые касты: Таксистов, Проституток и Крутых, столько и будет маршрутов. Куда мы поедем? На работу. Там раз в месяц дают деньги на маршрутку и на пустой кофейный кулёк. А когда не было Таксистов, Проституток и Крутых, но существовали электрички, то деньги давали два раза в месяц: транспортный аванс и продуктовую получку. И было весело, потому что не выпускались компьютеры, погремушечки-телефончики, а телевизоры, в основном, сияли чёрно-белые. И самое главное, что там, на экране показывали исключительно потных, в замызганных чёрно-белых рубашках на пашне трактористов и согнутых в бублики узбекских хлопкоробок. А про то, как стать миллионером ведали исключительно образцово-показательные колхозы, да вездесущая государева статистика.
Вот поэтому то все и улыбались – рот от ушей. А теперь собаки страшные деньги дают только один раз, да и то нерегулярно, с задержкой. Поэтому, на работу приходится иногда ходить пешком. Тут и подумаешь: а не сменить ли свой профессиональныймаршрут?!
© Сергей Шиповник, Россия, Волгоград, 2000
ВЕНЧАНИЕ ЦАРЯ ИОАНА
У Царя Иоана было три жены. Одну он задушил. Другую отравил. Третью сослал в Соловецкий Мужской Монастырь. Предстояла новая свадьба. Невеста Царя Наталья двенадцати лет отроду, дочь Боярина Огурцова, выглядела на все тринадцать. Умела вышивать сарафаны, украшать бисером кокошники, ставить квас, взбивать подушки и перины, подметать горницу, румянить щеки и плясать. Ну, чем не Царёва Невеста? К тому же, красавицей была первой на всю Московскую Русь.
Иоан любил Наталью. Всего, пока что один раз. На новоселье у Боярина. В дровяном сарае. Потом он об этом забыл. А Боярин Огурцов напомнил:
- Иоан Василич, побаловались на новосельице-то неплохо, если помнишь, да только Наташка пузатая теперячи. Чаво делать-то будем?
- Так к бабке её своди, не знаешь, что ли? Впервой?
- Да молодая она ещё, вот и впервой. Только поздно уже. Всё сарафаном широким прикрывалась, а теперь шестой месяц пошёл. Жениться тебе надобно. А то ведь нехорошо. Люди не поймут.
- Да не хочу я жениться! – упрямился Иоан.
- Так ведь Наталья сказала, что руки на себя наложит. Жалко ведь молодую душу загубить. Женись, Вань, а то хуже будет.
- Да не могу я сейчас жениться. Зубы у меня болят. Вот как все повыдергиваю, так сразу повенчаемся. Веришь мне?
- Ну как тебе не поверить? – и Боярин, довольный, отбыл домой с доброй вестью.
Деваться было некуда. Нагрешил с молодухой - придется замуж брать, а то тёмную устроят бабы: по наследственным частям тела коленками набьют...
В Успенском Соборе Московского Кремля под колокольный набат с Ивановской Звонницы проходило венчание Царя Иоана и Девицы Натальи. Беременной она стала ещё краше: щёки горячие, глаза, как яхонты васильковые, коса до пола.
- Во имя Отца и Сына и Святаго Духа – аминь, - провозгласил Митрополит Филарет.
Столы были завалены русскими разносолами. Чего только ни лежало: поросяточки розовенькие, фазанчики с брусникой, стерлядь заливная с гвоздикой и зеленым горошком. Помидорчики, фаршированные утиной печенью. Ну, и сама печень лососевая в кедровом маслице. На горячее подавали вепря с гречневой кашей, а поливался он соусом из чернослива с арахисом. Ну, а пили квасок, шибающий в носок, и анисовую водочку первой выгонки. Царь схмелел быстро и решил толкануть речь:
- Народ, прошу внимания, - и все замерли с кусками в руках и зубах, – если вы думаете, что провинился я перед Натальей Огурцовой и вот теперь вынужденно женюсь, то не так. Решил я новую жизнь начать. Семью завести крепкую. Детишек по любви и согласию родить да воспитать. Грешнай я, ох, какой грешнай. Только отныне всё будет по- другому. Новую жизнь начинаю, Бояре.
- Го-о-орько! – заорал, сидевший по правую руку свидетель Малюта Шкуратов.
- Горько! – подхватили Бояре да Дворяне.
Свадьба набирала обороты. Наутро, опохмелившись, закусывали горячим пельменным супчиком и маринованными груздями. Иоан обнимал жену, а Наталья делала вид, что вся эта процессия ей по душе, хотя очень устала от бессонной ночи и немного капризничала:
- Иван, ну что ты так сильно меня трясёшь, ведь ребёночка потревожишь. Отстань, окаянный.
Царю, эта выходка жены не понравилась, но он стерпел. Подвыпив ещё, Государь начал выстраивать в шеренгу прислугу и поваров, навроде показательных выступлений. Царица опять его одёрнула: