Дмитрий Кузнецов, Андрей Дьяконов
Сергей Жаров
ПРЕДИСЛОВИЕ
Сегодня трудно представить, какой огромной популярностью в довоенной и послевоенной Европе пользовался Донской казачий хор под управлением Сергея Жарова, какой поистине оглушительный успех сопровождал гастроли прославленного коллектива в США и Японии. История, репертуар и, увы, даже название самого известного русского хора, созданного и долгие десятилетия выступавшего только за границами России, до недавнего времени были практически неизвестны соотечественникам.
Между тем хор, основанный в декабре 1920 года в лагере для интернированных белогвардейцев в турецкой деревушке Чилингир, недалеко от Константинополя, в своё время, по словам одного из современников, «сводил с ума весь мир»… Однако советская цензура — главный страж тоталитарного государства — на много десятилетий запретила упоминать выдающийся музыкальный коллектив в любом контексте, как положительном, так и отрицательном. В Советском Союзе жаровцев-белогвардейцев не должно было существовать! Что же стало причиной искусственно организованного забвения?
Пик популярности за границей Донского казачьего хора пришёлся на 20—30-е годы прошлого века. Это был период ожесточённой борьбы советской власти с церковью, с традиционной хоровой культурой, значительную часть которой составляла духовная музыка. Бывших певцов церковных хоров, как и священнослужителей, отправляли в лагеря, вернуться откуда суждено было немногим…
Репертуар хора Сергея Жарова включал большое число церковных песнопений: они, как правило, исполнялись в первом отделении концертов. Тем самым Жаров подчёркивал духовную суть национальной песенной традиции. В его обширном архиве сохранилась одна карикатура. На ней изображён И. В. Сталин, заткнувший уши, чтобы не слышать пение казаков. Хотя в действительности всё было совсем не так! Сам обладавший в юности красивым голосом и выделявшийся среди семинаристов в церковном хоре отменным пением псалмов, Сталин любил хоровое пение, прекрасно разбирался в церковной музыке и даже имел в своей коллекции несколько пластинок жаровцев. Но Донской хор состоял из казаков, а их советская власть ненавидела. Не случайно Лев Троцкий однажды проницательно заметил: «В России есть только один народ, способный к самоорганизации, — это казаки». Атакой самоорганизации власти предержащие побаивались, поэтому делали всё возможное, чтобы ослабить духовное и национальное единство казачества.
Только во второй половине 1990-х годов началось постепенное возвращение хора Сергея Жарова в Россию. Большую роль в этом сыграл протоиерей Андрей Дьяконов, настоятель храма Благовещения Божией Матери на Васильевском острове в Санкт-Петербурге, собравший за долгие годы уникальную коллекцию грампластинок с записями хора, концертных афиш, фотографий и документов из личного архива Жарова.
Однажды он обратился ко мне с просьбой — принять в Санкт-Петербургском политехническом университете Петра Великого легендарного солиста Донского казачьего хора Ивана Ассура, впервые приехавшего в Санкт-Петербург и выразившего желание посетить наш университет. Дело в том, что до революции здесь преподавал его дядя — профессор Леонид Владимирович Ассур, знаменитый русский и советский механик и машиновед. Его труды по кинематике и динамике механизмов заложили основы советской школы теории механизмов и машин.
После этой встречи я понял, что о Донском казачьем хоре должны знать не только любители хорового пения. Почему в нашей стране, да и за рубежом, до сих пор не издано ни одной книги об этом ансамбле — я объяснить не смог. Поэтому познакомил протоиерея Андрея Дьяконова со своим другом, профессором, доктором философских наук, писателем Дмитрием Кузнецовым. Так возник творческий союз, благодаря которому и появилась эта книга, вернувшая в Россию Сергея Алексеевича Жарова.
Рождение хора совпало с русским лихолетьем начала XX века — революцией и Гражданской войной. В одной своей книге известный русский публицист и политический деятель, депутат II, III и IV Государственных дум, лично принявший отречение из рук Николая II, идеолог и организатор Белого движения, сторонник единой, великой и неделимой России В. В. Шульгин писал: «Мы, участники войны мировой и войны гражданской, прекрасно знаем: мировая война велась в грандиозных масштабах, но ее ужасы суть Kinderspiel1 в сравнении с прелестями войны гражданской. Жестокость и мерзость последней вне всякого сравнения: она сразу отодвинула нас на несколько веков назад».