Подготовив новую программу и решив все хозяйственные вопросы, связанные с гастрольной поездкой, Сергей Алексеевич с хором 16 сентября 1978 года вылетел из США в Европу. Сразу по прибытии в Кёльн начались репетиции. Особое внимание на этот раз Жаров уделял «атаке» звука — он стремился создать точный мысленный образ для его восприятия. Регент тщательно следил за правильным дыханием певцов — оно непосредственно влияло на естественность звучания голоса, на его выразительность и эмоциональную палитру исполнения. Добившись желаемого, хор отправился на свои последние европейские гастроли (Германия, Австрия, Голландия, Швейцария, Франция, Бельгия и другие страны). 30 сентября состоялся концерт в Мюнхене, на котором присутствовал Иван Алексеевич Гарднер.
Иван Гарднер
Иван Алексеевич Гарднер — доктор философских наук, исследователь русского церковного пения, регент. В 1920 году с армией Врангеля он отплыл из Крыма в Константинополь, затем одновременно с Жаровым оказался на острове Лемнос, однако тогда они ещё не знали друг друга. В 1936 году он поступил в монастырь преподобного Иона Почаевского в словацком селе Ладомировка и принял постриг с именем Филипп. В 1942–1944 годах он работал в управлении Русской православной церкви за рубежом в сане епископа Потсдамского и викария Берлинской епархии. В 1950 году с него были сняты сан и монашество (поскольку в 1945 году вступил в брак).
На протяжении 30 лет Гарднер читал лекции по русскому литургическому музыковедению в Мюнхенском университете им. Людвига и Максимилиана. Состоял членом международной комиссии по исследованию древнеславянских музыкальных памятников при Баварской академии наук. Автор многочисленных научных и популярных статей по церковному пению и двух обширных трудов по древнерусским безлинейным нотациям.
Гарднеру принадлежат также статьи по литургическим вопросам. Много лет Иван Алексеевич состоял в переписке с Жаровым, присылал ему свои статьи, в том числе воспоминания об «анафеме» Успенского собора в Московском Кремле. Он, в частности, писал Сергею Алексеевичу: «Бог вручил Вам песнопение и русскую песню, в которой я, откровенно говоря, профан. Несмотря на то что музыковеды всячески стараются доказать, что наше церковное пение (уставное, разумеется) развивалось под большим влиянием народной песни, я прихожу к совершенно противоположным выводам: изредка, эпизодически мирская песня попадала иногда под влияние богослужебных распевных форм. Это понятно: наши предки, лет 300 тому назад, постоянно посещая богослужение, невольно усвоили если не во всех подробностях певческие обороты, то по крайней мере манеру исполнения и строй ладов гласов, совершенно ускользающий от нас <…> Все музыковеды говорят, что русская хоровая культура достигла своего высшего развития как раз к революции и теперь стоит высоко — но только светская. По моему убеждению, своим культурным развитием русская хоровая культура была во многом обязана именно хоровой церковно-певческой культуре. Ведь, помните, в России: “хор” — ну, значит, церковный хор, а то какой же? Светская хоровая культура стояла как-никак на втором месте».
Жаров отвечал Гарднеру: «О Ваших трудах по церковному пению я давным-давно хотел сказать, что Вы теперь являетесь единственным знатоком его и в Ваших руках пути слова, чтобы новое поколение правдиво оценило и поняло истинное песнетворчество, тесно соприкоснувшееся с народной песней, а может быть, благодаря этому, сохранились у нас многие обычаи и обряды, переработанные, не без участия истинных священнослужителей, в духе церкви ещё в стародавние времена».
Сергей Жаров очень высоко оценивал вклад Ивана Гарднера в изучение истории русского церковного песнопения. С неослабевающим интересом он прочитал фундаментальный двухтомный научный труд «Богослужебное пение Русской Православной Церкви: Сущность, система и история», опубликованный в 1977 году в Джорданвилле. По словам Жарова, книга была «пропитана превосходством бессмертной души над бренным человеческим телом».
Особое внимание Сергея Алексеевича привлекла хроника становления Московского синодального училища, и он пообещал автору прислать свои воспоминания о таких знаменитых выпускниках, как Чесноков, Данилин, Голованов, Климов, Свешников, Шведов. А в одном из писем Жаров рассказал Гарднеру, как в 1915 году ему посчастливилось вместе с другими студентами Синодалки проникнуть на хоры и услышать первую репетицию «Всенощного бдения» Сергея Рахманинова, исполненного под управлением хорового дирижёра Николая Данилина: «Нас небольшая группа из учеников 8–9 класса притаилась за стульями… Зал был не освещён, и только эстрада с хорами неярко выделялась в полутемноте. Рахманинов и Данилин появились внезапно. Сергей Васильевич с Натальей Александровной сели несколько вдали от эстрады. Началась репетиция. Когда пропел хор Малое славословие, Сергей Васильевич взошёл на эстраду и что-то сказал Данилину, а потом и хору и, стоя, начал играть на рояле рр (pianissimo) Славословие. Очень певуче-слитно звучало это песнопение, постепенно ширилась звучность, обозначился колокольный рахманиновский звон и постепенное замедление на “Слова…” и — fff (forte fortissimo)!!! И — “Господи, устне мои отверзеши, и уста моя возвестят хвалу Твою”… Все!!! Но как это прозвучало на инструменте, рассказать не хватит у меня слов. То же, если не сильнее, пережили и мои коллеги-товарищи… У некоторых видел слёзы… А он, Сергей Васильевич, чуть выпрямившись, сказал просто и почти буднично: “Вот так бы я хотел пропеть”».