Надпись на стене дома по Гоулстон-стрит, скопированная по приказу старшего инспектора Чандлера.
Надпись на стене смутила старшего инспектора Джозефа Чандлера. Он велел её скопировать в натуральную величину, а сам поспешил написать обстоятельное письмо руководителю полиции метрополии сэру Чарлзу Уоррену, в котором попросил дать необходимые распоряжения о дальнейшей судьбе надписи на Гоулстон-стрит.
Глава полиции был разбужен 30 сентября 1888 г. задолго до рассвета. Впрочем, события в Уайтчепеле были экстраординарны и вполне оправдывали подобное нарушение графика сэра Уоррена. Вопрос о судьбе настенной надписи был столь непрост, что старшего инспектора Чандлера можно было простить за смелое нарушение субординации. Уже преступления «Красного Передника» послужили поводом для беспокойства политических руководителей Англии в силу роста антиеврейских настроений в Ист-энде. Эти настроения ещё более усилились, когда общественность узнала о том, что «убийца из Уайтчепела», скорее всего, является евреем. Стремясь предотвратить антиеврейские выступления, член Палаты общин английского парламента Сэмюэль Монтагу – еврей по национальности – предложил учредить денежный фонд для премирования лиц, сообщающих информацию об «убийце из Уайтчепела». Напомним, что министр внутренних дел Великобритании Генри Меттьюс после убийства Марты Тэбрем официально отказал в выделении средств на оплату «общественных информаторов». Следует признать, что еврей-парламентарий Сэмюэль Монтагу оказался мудрее господина министра; Монтагу продемонстрировал готовность английских евреев сотрудничать с властями и их заинтересованность в установлении истины. Его предложение получило широкую огласку и было прокомментировано политиками самого разного толка. Премиальный фонд был создан, в него внесли пожертвования известные в Англии люди, и это способствовало устранению межрасовой напряжённости. Теперь же появление надписи на стене было способно разрушить достигнутое общественное умиротворение и спровоцировать шовинистические выходки.
Принимая во внимание все эти обстоятельства, старший инспектор Чандлер самоустранился от принятия решения о судьбе надписи. Сэр Уоррен, получив его письмо с описанием событий ночи на 30 сентября, распорядился надпись уничтожить, не дожидаясь утра. Впоследствии ему не раз пеняли за этот приказ, но глава полиции метрополии всегда объяснял принятое решение стремлением поддержать спокойствие в обществе. Надпись была затёрта так скоро, что полиция даже не успела её сфотографировать; осталась лишь её копия, сделанная путём наложения бумаги поверх надписи (как это делают археологи при копировании настенных рисунков).
Личности новых жертв «убийцы из Уайтчепела» были установлены достаточно быстро. Поскольку весть о новых преступлениях негодяя прозвучала главной сенсацией дня, жители района устроили настоящее паломничество в полицейское управление. Уже к обеду детективы располагали исчерпывающей информацией о погибших.
Первую жертву (её тело было найдено на Бернер-стрит) звали Элизабет Страйд. Она родилась в 1843 г. в Швеции, где вышла замуж за английского моряка. При переезде в Великобританию муж и двое детей Элизабет погибли в кораблекрушении. Женщина представила бумаги, доказывавшие это, и получала с 1878 г. пенсию от Шведской церкви в Лондоне.
Посмертная фотография Элизабет Страйд.
Полицейская проверка, впрочем, довольно быстро установила, что к гибели парохода «Принцесс Элис» ни Элизабет Страйд, ни её семья отношения не имели. Джон Страйд умер от алкоголизма, а детей эта супружеская чета не имела. Получение пенсии следовало признать циничным мошенничеством. Элизабет зарабатывала на жизнь шитьём и уборкой, но не брезговала и проституцией. На панели её кличка была «Длинная Лиз». С 1885 г. Элизабет Страйд сожительствовала с чернорабочим Майклом Киднеем. По его словам, сожительница покинула дом ранним вечером 29 сентября.
Свидетель Уильям Маршалл сообщил полицейским, что примерно за четверть часа до полуночи (т. е. в 23.45) он видел из окна своей комнаты в доме №64 по Бернер-стрит, как Элизабет Страйд разговаривала с коренастым мужчиной, чей рост составлял около 1,65 м. Мужчина был одет как клерк и говорил «как образованный человек». Самого разговора, впрочем, Маршалл вспомнить не смог, поскольку, видимо, он его и не расслышал, но в его показаниях важно было то, что незнакомец, по меркам Уайтчепела, выглядел достаточно интеллигентно.
Помимо Маршалла погибшую видели в ту ночь и ещё некоторые свидетели. Среди них был констебль Уильям Смит; произошло это в 0.35 30 сентября на Бернер-стрит. Элизабет разговаривала с мужчиной средних лет, ростом 1,67—1,7 м, имевшим тёмные волосы и усы. Мужчина был одет прилично – в чёрном пальто с шалевым воротником и шляпе. Полицейский отметил белые манжеты и воротничок рубашки неизвестного. В руках мужчина держал довольно крупный бумажный пакет.