— Ты уверен?
— Да, Помона, не переживай, всё в порядке.
— Может, я всё-таки поприсутствую в момент этого делового разговора? Всё же Гарри мой ученик.
— Я не думаю, что…
— Да в чём проблема-то? — перебил его я. — Будто мы делаем что-то ужасное. Нет никакой надобности во всей этой повышенной секретности, наоборот, присаживайтесь мисс Спраут, — указал я на небольшое кресло, стоявшее в углу.
Директор вздохнул, пожал плечами и откинулся в кресле, расслабившись.
— Вкратце расскажу суть того, что мы сейчас делаем…
Десять минут у меня заняло, чтобы ввести своего декана в курс дела. К концу повествования бедная женщина была в шоке. У неё в голове не укладывалось, что кто-то мог совершить настолько ужасный поступок, как разломать свою душу столько раз. До этого она видела первый крестраж Волдеморта и знала о нём, и даже это вводило её в полнейший шок. Да, душа с годами может восстанавливаться, и спустя пятьдесят или сто лет с хорошим уходом и постоянными тренировками всё вернётся так, как было до раскола, но сделать пять расколов подряд в короткий промежуток времени, не давая возможности душе восстановиться… для неё это было за гранью добра и зла.
— Ну а вы думаете, почему он стал безумным? С теми ресурсами, что он имел, он бы мог захватить магическую Британию лет за десять абсолютно бескровно. Да он бы её просто купил, но его выбор пал на террор, — пожал я плечами.
— И вы хотите попробовать заполучить последний осколок его души в данный момент?
— Да, нам придётся. Выбора всё равно ведь нет. Без этого от основного куска души мы не избавимся. Понимаете, в чём дело, нам стало известно, что Регулус Блэк в своё время сумел выкрасть один крестраж у Волдеморта, вот только в процессе этого он не выжил, но смог кому-то передать этот предмет. У нас не имеется доступа в фамильный дом Блэков, но, насколько мы смогли узнать, там всё ещё живёт домовик. Я хотел попробовать позвать семейного домовика дома Блэк. Если он послушает меня, будет хорошо, а если нет, попросим мою подругу Нимфадору Тонкс.
— Боже мой, несчастный Регулус. Я знала его, когда он учился в школе. Он был весьма талантлив, но связался с компанией этих моральных уродов, и его семья…
Мадам Спраут пустилась в воспоминания и ушла в себя, а я вышел к ступенькам на свободное пространство, щёлкнул пальцами и, вложив в призыв побольше магии, позвал.
— Кикимер! Домовик семьи Блэк. Появись.
Несколько секунд ничего не происходило, но потом с громким хлопком появился очень старый, дряхлый домовик. Его длинные, обвислые уши выделялись на исхудавшем, морщинистом лице. Взгляд прищуренных, тусклых старческих глаз был обращён на меня. Я смотрел на него, скользя сверху вниз по его телу. Сгорбленная спина не давала ему возможности посмотреть на Дамблдора, который сидел на возвышении за столом, а грязные, оборванные тряпки еле прикрывали тщедушное тельце. Его голос был под стать общему впечатлению, старческий, дребезжащий.
— Хозяин? О Кикимере вспомнили? Кикимер снова нужен?
— Кошмар. Бедный. Да как можно было довести живое существо до такого состояния? — удивился я.
Домовик прищурился своими старческими глазами.
— Кикимер, я не желаю тебе зла, ты примешь от меня ману, которую я дам тебе добровольно и без задних мыслей? Просто у меня впечатление, что ты не доживёшь до исполнения моих приказов.
— Ты хочешь дать магию мне, молодой хозяин? Но зачем?
— Я хочу напитать и подлечить тебя, чтобы тебе было легче.
Домовик осмотрел меня, согласился и кивнул. Видимо, за годы он привык терпеть всякое от своих хозяев. Я подошёл к нему, положил руку на тщедушное тельце и начал передавать магию, всё увеличивая поток. Это подействовало очень благотворно. Старый домовик распрямился, приосанился, немного даже засветился, а я снял с него несколько въевшихся в ауру проклятий, подлечил глаза, распрямил кости и напитал жизненной энергией. Десять минут, и домовика стало не узнать. Плечи стали прямыми, нос сильно уменьшился, морщины ушли, уши съёжились и встали торчком, а взгляд стал острым. Он глубоко поклонился мне.
— Благодарю вас, хозяин. Я счастлив, что такой сильный маг является потомком благородной семьи Блэк.
— Не за что, Кикимер.
Сидящий за столом Директор был слегка в шоке, а мадам Спраут вообще вжалась в кресло. Объёмы маны и праны, прокачанные мной за раз прямо у них перед глазами, зашкаливали всё, что они могли наблюдать и их… м-м-м-м… как бы сказать… слегка перекосило от шока. Не став их отвлекать, я продолжил с домовиком.
— Скажи, Кикимер, тебе знакомо это?
У меня в руках появился медальон с надписью от Регулуса, а глаза домовика забегали.
— Кикимер не смог, Кикимер не сумел уничтожить злую вещь, — оттянул он свои уши руками.
— Не стоит переживать, Кикимер. Если медальон ещё у тебя, я смогу помочь тебе уничтожить злую вещь.
— Хозяин поможет? Хозяин сможет уничтожить злую вещь?
— Давай проверим. Неси его сюда.
Кикимер поник.
— Без зова хозяина я не смогу снова прийти сюда, — схватился он за уши.
— Это не проблема, Кикимер, не надо так переживать, — погладил я всё ещё худое тельце, передавая ему ещё ману и жизненную энергию. — Сейчас возвращайся домой, найди артефакт и жди с ним в руках, а я позову тебя через десять минут. Тогда ты вновь сможешь прийти.
Кикимер кивнул и с хлопком усвистал обратно. Десять минут пролетели быстро, и я снова позвал домовика. Он явился тут же, и в своих лапках он держал медальон. Овальная окантовка из уже сильно почерневшего золота, выложенная зелёными изумрудами в букву S от первой буквы имени Салазара Слизерина. На самом деле ни внешне, ни внутренне в магическом плане медальон не представлял особой ценности ни как ценный метал, ни как магический артефакт. Обычный, не самый сложный определитель зелий и ядов. В те древние времена это был последний писк искусства артефакторики, но сейчас научились делать и получше. Ценность он имел лишь с исторической точки зрения, ведь это был медальон самого Слизерина, основателя Хогвартса. Хотя для меня это никакого значения не имело.
— Да, это он, — кивнул я, заметив осколок души, удерживающий медальон в цельном состоянии.
Взмах рукой, и перед нами появился призрак уже немолодого, темноволосого мужчины в длиннополой, украшенной подбитыми меховыми полами мантии.
— Что? Кто ты такой? Как ты посмел тревожить меня, жалкий мальчишка? — спросил он меня.
Отвечать я не стал. Какой смысл общаться, по сути, с голограммой, тем более что я и не желал с ним общаться. Я снова взмахнул рукой, и с диким воем осколок души вырвало из якоря и развеяло, а уже пустой медальон я отдал обратно Кикимеру.
— Это был Тот-кого-нельзя-называть? — дрожащим голосом спросила мадам Спраут.
— Да, он самый. Точнее, один из осколков его души.
— А что с ним случилось?
— Я изгнал его душу, точнее, этот осколок. Так как осколок не прикреплён к бессмертной основе в потоке высокоэнергетического астрала, он развеется.
В моих руках появился камушек, над которым появился призрак безносого уродца.
— Хозяин? — раболепно поклонился он, а мадам Спраут даже пискнула от ужаса, глядя на этого урода.
— К-к-кто это? — спросила она.
— Это основной осколок души Волдеморта. Вот таким он стал перед своей смертью, но теперь все его крестражи развеяны, и этот ошмёток тоже можно отпустить.
— Что? Нет! Ты не посмеешь! Ты, а-а-а-а…
Взмах рукой, и призрак Волдеморта развеяло по пространству. Рядом стоял Кикимер, в своих лапках он сжимал уже обычный медальон, который с лёгкостью раздавил и щелчком пальцев превратил в труху с огромной ненавистью, разрушив вместилище крестража и уничтожив злую вещь, тем самым выполнив последний приказ своего хозяина. Из глаз много на своём веку повидавшего домовика катились слёзы.
— Хозяин, спасибо вам. Вы помогли мне выполнить последнюю просьбу молодого хозяина Регулуса.
— Что ты. Я только рад был помочь, тем более мне и самому это было выгодно. Месть свершилась.