Многое изменилось с тех пор, маленькая девочка выросла, а Прохор стал заботиться о ней. Он всегда брал её с собой в лес. Иногда к ним приходили люди с заказами, иногда захаживали знакомые и друзья, но всегда он относился к девочке как к дочке или внучке.
Растил, обучал и грамоте, и магии. Защищал, оберегал. Одевал и обувал и делился тем немногим, что у него было. Он не был богатым, но и не голодали они ни в советское время, ни даже сейчас.
— Ая, погоди одну секунду, — улыбнулся я.
Тихий хлопок, и рядом со мной появилась пятёрка моих клонов, которые тут же исчезли.
— Что это было только что?
— Мои клоны. Они сейчас пойдут потолкуют с некоторыми непонятливыми князями, которым надо объяснить, где их место.
— Убьёшь их?
— Убью, — кивнул я, — такие уроды другого обращения не понимают. Если я их пожалею, подумай, сколько чужих судеб они смогут испоганить? А я буду знать, что мог это остановить, но смалодушничал. Зачем мне это? А ты что, против?
— Вот вообще ни капельки. Мы от него и им подобных бегаем уже третий год.
— Ну а я о чём? У людей всегда имеются сотни способов выразиться. Быть хорошим артистом. Хорошим учёным. Да даже хорошим слесарем, в конце концов. Но если ты не способен жить как человек и дать жить другим, значит не засоряй собой генофонд и не мешай остальным. Освободи место для нормальных людей.
— А как же тюрьмы, молодой человек? — послышался старческий голос сзади и сбоку.
То, что к нам наконец пришёл и сам хозяин этих мест, я уже почувствовал и ауру его ощутил. Он несомненно был весьма сильным магом по местным меркам, но было там и что-то ещё. Опасности он не представлял, да и не собирался нападать, а потому я не поворачивался к нему, зато одним глазком всё же присматривал. Так, на всякий случай.
— А разве вы когда-нибудь слышали о том, что в тюрьмах хоть кто-нибудь, хоть кого-нибудь исправил? Оттуда люди выходят лишь ещё более ожесточённые, более обозлённые, жестокие и единственное их желание не исправиться, а не попадаться больше, да и не дадут им исправиться. С судимостью же ни на одну работу не возьмут. Вот и выходит, что нет у них никакого выхода.
Я уже успел развернуться к нему и поклониться. Высокий, но сухощавый старик, с окладистой седой бородой и подсушенной пергаментной кожей. Высокий рост, но видно, что тело слегка усохло и сгорбилось. Черты лица были правильные и пропорциональные, а глаза тёмно-голубые.
— Добрый день, Прохор Потапович. Меня зовут Гарри. Вот письмо от вашего знакомого, — передал я ему письмо с небольшим поклоном.
— Да ты не кланяйся. Не нужно это, — принял он письмо от меня.
— Я от уважения к вашему опыту, — улыбнулся я.
— Да у тебя ведь тоже… опыт. Да и мощи магической на несколько сотен таких, как я, да и ещё чего-то этакое, чего я не понимаю, — сказал он и раскрыл конверт с письмом.
— Вы и это видите? — удивился я.
— Вижу, да.
— Дедушка, но как? Как это возможно? — послышался удивлённый возглас.
— Да вот так. Ты это у него спроси, внучка. Не знаю только, расскажет или нет.
Девушка перевела свой вопросительный взгляд на меня. Ох, уж это женское любопытство. Хотя, а какая мне, собственно, разница? Ничего криминального в этом нет.
— Я умею перерождаться с сохранением памяти. Вот и всё, — пожал я плечами. — Как видите, ничего особо криминального.
— Но это же… это очень интересно. А меня можешь научить?
— Да запросто, — пожал плечами я, — и научить, и потренировать. Не вижу проблем.
Прохор аккуратно свернул письмо и вложил его обратно в конверт.
— Н-да… впечатлил ты моего друга. Впечатлил и сильно помог. Просит он за тебя. Сердечно просит. А от меня ты чего хочешь?
— Обучаться у вас хочу.
— У меня? — весьма сильно удивился он.
— А что в этом такого? Учиться никогда не зазорно, я так считаю. Что может быть лучше, чем самосовершенствование?
— Экий ты прыткий. Я уже почитай лет восемьдесят учеников не имел. Стар я стал.
— Это поправимо. Мои познания в целительстве весьма обширны. Я вас подлатаю и омоложу, насколько смогу.
— Ого. Ты и это умеешь?
— Да, до определённого предела.
— Как я посмотрю, способности у тебя не только в целительстве? — кивнул он головой на поляну, где мы с Аей только что перебили два десятка бандитов.
Это он ещё не знал о уже пошедших на убыль группировках бандитов, которых мои клоны под невидимостью оперативно подчищали. Нашли у них в подвалах деньги, оружие и трёх молоденьких девушек, которых я подлечил и отпустил, разделив между ними деньги, лежавшие тут. Теперь мои клоны под невидимостью пошли дальше, по знакомым из других банд. Потом пойдут по знакомым их знакомых и так пока у клонов чакры хватит. Сейчас в Советском Союзе всплыло столько дерьма, что хоть чуть-чуть, хоть немного проредить эту взвесь, этот налёт, эту мерзость будет только на пользу. Клоны приходили в эти притоны, тихо, из-под невидимости, уничтожали всех, разлагали трупы и забирали все деньги. Ни улик, ни свидетелей, ничего. Просто были бандиты и исчезли.
— Конечно, я развиваюсь всесторонне. Насколько это только возможно.
— Не жалко было столько людей убивать?
— Людей, я не убил ни одного, — возразил я. — Это были бандиты, убийцы, рабовладельцы и просто генетический мусор. Ни пользы, ни толка от них не было никакого. Поверьте, людей среди них не было ни одного. Я их память прочитал.
— О как? Интересно. Ну хорошо, а что мне от твоего обучения? — спросил он.
— Помимо излечения от всех болезней и омоложения? — хитро спросил я улыбаясь. — Могу заплатить за него. Сколько вы запросите?
— А миллион долларов дашь?
— Дам. Мне не жалко.
— Эк тебя прижало парень.
— Совсем не прижало, просто знания, особенно знания по магии, ценнее обычных денег. У меня эти деньги есть, и мне не жалко их вам дать, — пожал плечами я.
— Нет, миллиона не надо. Да вообще денег не надо, это я так… проверить думал. А зачем тебе знания? Что делать станешь?
— Хочу строить компьютеры на базе големики. Электроника это конечно хорошо, но это громоздкие, неудобные и ограниченные разработки. На магии всё гораздо перспективнее.
— Компьютеры? Но я же ничего в этом не понимаю, — удивился он.
— Ничего, зато я понимаю. Я уже начал, но мне не хватает базовых знаний. У меня есть куча рецептов, как сделать некоторые вещи, но что именно они делают и как, я не знаю. Я так не привык. Я должен знать, что происходит при том или ином моём заклинании.
— Хм-м, тогда ладно. Раз так, беру тебя в ученики. Тем более, если ты будешь здесь, эти ребятки Князя больше не полезут. Ты же защитишь девочку? — хитро подмигнул он мне, косясь на девушку.
— Уже защитил, — пожал плечами я, — Князь вас больше не побеспокоит… эта мразь вообще больше никогда и никого не побеспокоит. Как и ещё двенадцать бандитских группировок Москвы, о которых он и его люди знали.
— Ты, может, это… — забеспокоился он, — ну… не выходи на тропу войны?
— Мои клоны только что вытащили из подвалов троих молоденьких девушек лишь на пару лет старше вашей внучки, которых эти уроды уже третий месяц беспрестанно избивали и насиловали. Я их полностью вылечил, дал денег и отпустил. Прохор Потапович, простите, но это уже принципиально. Я могу их остановить. Я могу прекратить этот кошмар, и я его прекращу. Знать о том, чем занимаются эти твари, быть способным легко это прекратить почти без усилий и проходить мимо, закрывая глаза, отговариваясь отмазками, типа “всем не помочь” или “это не моё дело” и не помочь девушкам, которых эти уроды пытали, такое выше меня. Так что давайте сразу договоримся. Пройти мимо я не смогу. Да, в общем-то, уже не прошёл. Могу только пообещать вам не рассказывать и не показывать этого ужаса. Вы останетесь полностью изолированы от всего.
Он тяжело вздохнул и отвернулся.
— Не нравятся мне убийства. Не нравятся.
— Дедушка! — это вступила в разговор Ая. — Да этих уродов всех сгноить надо! Нелюди они! Нелюди и мрази!
— Всё равно не люблю я этого, — пробубнил он.