— Теперь сюда, — произнесла Тарита, спрыгивая со скалы в мягкую траву, и пошла вперед, не выпуская руки Ника из своей.
Она нашла небольшую полянку среди деревьев и ничком упала в ковер из пушистых, похожих на клевер листьев, потянув Ника. Здесь, среди густых листьев и мягкого мшистого покрова, было темно и прохладно. Тарита вновь потянулась к нему: ее трепещущее тело почти мгновенно высохло от вновь вспыхнувшей страсти. Он обхватил ее руками, вдавив в траву, и они вновь слились в любовном порыве, прерываемом стонами и шепотом.
— Да, да, мой дорогой… да, — бормотала она ему на ухо, а ее волшебные руки погружали его в мир неизведанного до сих пор блаженства. Его жажда оказалась под стать ее, и Ник вдруг обнаружил, что тоже может кричать в экстазе на первобытных путях наслаждения.
…Джунгли откликнулись эхом, повторив полукрик-полустон блаженства, и Ник упал набок, уткнувшись губами в грудь девушки.
Сладкая истома растаяла: девушка поднялась на ноги — обнаженная лесная нимфа, выбежавшая из своего уединенного убежища — ускользающий миг первозданной незапятнанной красоты.
Ник последовал вслед за ее точеной фигуркой, которая прыгнула под струи низвергающейся воды с высоко поднятыми руками и развернутыми ладонями.
Ее груди вновь стали упругими и зазывающими, и он обнял ее, ступив следом за ней под водяные струи. Они прижались друг к другу обнаженными телами и стояли под прохладными, освежающими каплями. Наконец она отстранилась, взяла его руку и присела на близлежащий камень у края водопада. Теперь на них попадали только легкие брызги воды. Когда Ник сел рядом с ней на валун, опершись спиной, Тарита скользнула к нему в руки, просунув его ладони себе под грудь, и прислонилась головкой к его плечу.
— Я никогда не думала, что может быть так чудесно, Ник, — нежно произнесла она. — Никогда и ни с кем у меня такое не повторится.
Ник был склонен согласиться с ней, хотя и из других соображений: она любила с такой первобытной силой, естественной страстью, полностью выкладываясь в чистом и неприкрытом желании. A сейчас она сидела в его объятьях, нежась под восхищенным взглядом. Но, несмотря на все это, девушка не была простым порождением джунглей, она была мягкой, мудрой, искушенной — единственным в своем роде сочетанием. Да, согласился он про себя, такое действительно ни с кем не повторится, потому что таких, как она, несущих в себе это странное и редкое соединение страстей, больше нет.
— Тебе понравились мои джунгли, Ник? — спросила она. — Я хотела показать тебе, как они могут быть прекрасны.
— Тебе это удалось, — ответил Ник. — Твои джунгли красивы, но и смертоносны. Таков твой мир.
— Не так красив и не так смертелен, — возразила она с ноткой грусти в голосе. И он вновь в душе согласился с ней.
— Если уж говорить об ужасах, то меня удивляет одно. То, что мы еще ни разу не встретили ягуара, — подхватил Ник.
— Эльтигро, — воскликнула она, употребив южно-американское название этой огромной пятнистой кошки. — У индейцев есть одна старая и мудрая поговорка о тигре. Они говорят, что с ягуаром встречаешься тогда, когда он сам этого захочет, и об этой встрече всегда потом сожалеют.
Ник засмеялся вместе с ней, неохотно наблюдая, как она выбирается из его объятий. Ловко обернув саронг вокруг своей талии, Тарита подождала, пока он облачится в свою одежду. Казалось, время для них остановилось, но вдруг оказалось, что уже давно не утро. Они спустились вниз по крутой тропинке к тому месту, где все еще сидел на корточках в ожидании Атуту. На вопрос Тариты индеец ответил, что стадо пекари только что начало уходить, двигаясь, однако в одном направлении с ними. Тарита кусала губу.
— Надо идти обратно и двигаться вдоль берега реки, — сказал она. — Это недалеко отсюда, потому что река делает петлю, и мы легко до нее доберемся.
— Мы потеряли больше половины дня, — прикинул Ник злостью в голосе. — Черт побери, у нас был реальный шанс подобраться вплотную к Колбену.
Он успокоил себя мыслью, что они, возможно, не так далеко отстали от Колбена.
Когда маленький отряд спустился с хребта и тронулся в обратный путь, перед их взором открылся участок джунглей, опустошенный стадом диких вепрей, и Ник понял, насколько тщательно те поработали над местностью. Земля была перепахана, как будто по ней прошлись отряды бульдозеров, а в воздухе висел запах смерти и разрушения. Ник даже порадовался, что им не придется идти вслед за стадом, а предстоит вернуться назад, срезав путь.
Шагая вслед за грациозно движущейся Таритой, он мыслено унесся в воспоминаниях к утренним часам, проведенным вместе с ней и понял одну вещь: прежде чем они покинут эти богом проклятые джунгли, он должен еще раз остаться с ней наедине. Судя по коротким быстрым взглядам ее влажных карих глаз, девушка хотела его так же страстно, и, вероятно, также горела желанием взять все от этого мира, чтобы эти джунгли понесли как на крыльях, возвращая в мир первозданных чувств.