Русский слепо уронил винтовку, схватив меня руками. Ногти впились мне в спину. Одна из его рук сжала мое запястье, парализовав Хьюго. Я ударил его левым локтем по горлу.
Он уткнулся подбородком в грудь и попытался ударить меня головой. Христос! Он был с очень твердым черепом! Как будто он ударил меня автоматом Калашникова. Я получил удар по плечу.
Его лицо было прижато к моей ключице, так что я не мог дотянуться до его глаз. Его хватка на моем запястье была похожа на стальной наручник. В моем ухе тяжелое, тяжело дышащее его дыхание было похоже на рев меха, когда он судорожно втягивал воздух в легкие. Он пытался схватить меня другой рукой, но его пальцы продолжали соскальзывать с моего предплечья. Моя грудь и руки все еще были влажными от крови человека, которого он пытался убить ранее. Это сделало невозможным для него удержаться на мне.
А потом я вывернул правое запястье из его пальцев. Он чувствовал, как его хватка ослабла. В отчаянии он попытался ударить меня коленом в промежность. Вместо этого я получил удар по бедру.
Хьюго все еще был в моей правой руке. И теперь Хьюго был свободен. Мое предплечье толкнуло вперед. Всего несколько дюймов, но это все, что нужно. Хьюго прикоснулся к нему и скользнул в него чуть ниже грудной клетки, открыв маленький окровавленный рот на груди. Я продолжал упираться своим весом в русского, поднимая его с земли, моя левая рука находила его лицо вовремя, чтобы зажать ему рот и не дать ему вскрикнуть.
Он хмыкнул приглушенно, а затем рухнул, спотыкаясь, как будто он внезапно устал и хотел отдохнуть. Он сделал один шаткий шаг, затем другой, и затем он падал от меня в, казалось бы, темную кучу без костей на земле.
Я устало выпрямился, глубоко и болезненно вздохнув в ноющие легкие. Калашников лежал на земле у моих ног. Я поднял его, как мог, осматривая в темноте. По крайней мере, теперь у меня были более ровные отношения с другими русскими.
Я слышал, как он громко крикнул :
"Петров!"
Он крикнул снова. "Петров, ответь мне!"
У меня не было времени искать Вильгельмину. Держа Хьюго в левой руке, я взял автомат Калашникова и медленно побежал по краю пляжа. Песок врезался в мои босые ноги с каждым шагом. Это было похоже на бег по ковру из стальных щеток.
Я знал, что он меня видит, но это было нормально. Было так темно, что ни один из нас не мог разглядеть ничего, кроме движения. Я был стройнее и выше Петрова. Ни того, что Петров был одет, а я был совершенно голым.
Русский наконец заметил меня, потому что он крикнул: «Черт побери, Петров, ответь мне! Ты их видел?»
Теперь я был около входного отверстия, менее чем в пятидесяти ярдах от него, рысью на звук его голоса. В моих руках автомат Калашникова был направлен в его общую сторону. Я все еще не мог его разглядеть, потому что он не двигался, но у меня был выключен предохранитель винтовки, переключатель был в положении «автоматический» огонь, и мой палец касался холодного заштрихованного металла спускового крючка.
"Петров?"
На этот раз в его голосе была неуверенность.
"Да!" - крикнул я в ответ, и мгновенного колебания с его стороны перед тем, как он понял, что я не Петров, было достаточно, чтобы подобраться ко мне так близко, как мне нужно.
Мой палец сжимал спусковой крючок, когда луч мощного фонаря ударил мне в глаза. Даже когда я бросился в сторону, я открыл огонь из АК-47. Я упал на землю и перестал стрелять.
Я, должно быть, ударил его этой очередью, потому что его фонарик упал. Он остановился между нами, его луч струился по песку. В его отраженном свете я видел, как он стоял, широко расставив ноги, оседлав лежащую на спине Клариссу, его собственный автомат Калашникова был направлен туда, где я был мгновением раньше.
Он в ярости нажал на спусковой крючок, грохотал в ночи резким отрывистым ревом пистолета, ища меня с брызгами свинца.
Еще до того, как он закончил обойму, я ответил ему огнем, держа его в поле зрения, пока пули сбивали его с ног на песок. Он лежал неподвижно, широко раскинув руки, поджав ноги, как огромное мертвое насекомое. Я ждал, когда он двинется. Через некоторое время я медленно поднялся, все еще прицеливая АК-47 в него, когда я подошел к его телу.