«Нет. Как и все остальные, он решил пойти с ними. Плати и жди».
"И помогает.
он Красный Китаец, когда ему нужно, а? Может, он действительно симпатизирует Пекину ».
"О нет." Ган Бик был категоричен. «Он невероятно богат. Ему нечего от этого выиграть. Он потеряет все».
«Богатые люди и раньше сотрудничали с Китаем».
«Не Шиау», - мягко сказала Тала. "Я знаю его хорошо."
Ник посмотрел на Ган Бика. «Хочешь пойти с нами? Может быть, будет тяжело».
«Если бы все стало так грубо, мы убили бы всех бандитов, я был бы счастлив. Но я не могу». Ган Бик нахмурился. «Я сделал то, для чего меня сюда послал мой отец - по делам - и он приказал мне вернуться утром».
"Разве ты не можешь извиниться?"
«Вы встретили моего отца».
«Да. Я понимаю, о чем вы».
Тала сказала: «Я пойду с тобой».
Ник покачал головой. «На этот раз не вечеринка для девушки».
«Я тебе понадоблюсь. Со мной ты сможешь попасть в собственность. Без меня тебя остановят в десяти милях отсюда».
Ник посмотрел на Ганса - удивленно и вопросительно. Ганс подождал, пока горничная уйдет. «Тала права. Вам придется прорваться через частную армию на неизвестной территории. И на пересеченной местности».
"Частная армия?"
Ганс кивнул. «Не в красивой форме. Постоянным игрокам это не понравится. Но более эффективно, чем постоянным».
«Это хорошая установка. Мы пробиваемся через наших друзей, чтобы добраться до наших врагов».
"Передумали брать Талу?"
Ник кивнул, и красивые черты Талы прояснились. «Да, нам понадобится вся помощь, которую мы можем получить».
* * *
В трехстах милях к северо-северо-западу странный корабль плавно рассекал длинные лиловые волны Яванского моря. У него были две высокие мачты с большой бизань-мачтой, выставленной впереди руля, и обе были оснащены марселями. Даже старым морякам пришлось бы еще раз взглянуть, прежде чем сказать: «Похоже на шхуну, но это кеч Portagee, понимаете?»
Вы должны простить старого моряка за то, что он наполовину ошибался. Oporto мог сойти за кеч Portagee, удобного торговца, легко маневренного в тесноте; через час ее можно превратить в прау, батаку из Сурабаджи; и еще через тридцать минут вы бы моргнули, если бы снова подняли бинокль и увидели высокий нос, нависающий форштевень и странные четырехугольные паруса. Приветствуйте ее, и вам скажут, что она - джонка Ветер из Килунга на Тайване.
Вам могут сказать что-нибудь из этого, в зависимости от того, как она была замаскирована, или вас может выбросить из воды громом неожиданной огневой мощи ее 40-миллиметровой пушки и двух 20-миллиметровых пушек. Установленные на миделе, они имели поле огня по 140 градусов по обе стороны; на ее носовой и кормовой безоткатных орудиях новые российские образцы с удобными самодельными креплениями заполнили пробелы.
Она хорошо управляла любым из своих парусов - или могла бы сделать одиннадцать узлов на своих ничего не подозревающих шведских дизелях. Это был удивительно прекрасный Q-корабль, построенный в Порт-Артуре на китайские средства для человека по имени Иуда. Ее строительством руководили Генрих Мюллер и военно-морской архитектор Бертольд Гейч, но именно Иуда получил финансирование из Пекина.
Прекрасный корабль в мирном море - с учеником дьявола в роли хозяина.
Под желтовато-коричневым навесом на корме развалился человек по имени Иуда, наслаждаясь легким хлопковым бризом с Генрихом Мюллером, Бертом Гейчем и странным молодым человеком с горьким лицом из Минданао по имени Ниф. Если бы вы увидели эту группу и узнали что-нибудь об их индивидуальной истории, вы бы сбежали, вырветесь или схватите оружие и напали бы на них, в зависимости от обстоятельств и вашего собственного прошлого.
Развалившись в шезлонге, Иуда выглядел здоровым и загорелым; на нем был крючок из кожи и никеля вместо отсутствующей руки, его конечности были покрыты шрамами, а одна сторона его лица осталась искривленной из-за ужасной раны.
Когда он кормил кусочками банана любимого шимпанзе, привязанного к его стулу цепью, он выглядел как добродушный ветеран полузабытых войн, бульдог со шрамами, все еще годный для ямы в крайнем случае. Те, кто знал о нем больше, могли исправить это мнение. Иуда был наделен блестящим умом и психикой бешеной ласки. Его монументальное эго было настолько чистым эгоизмом, что для Иуды в мире был только один человек - он сам. Его нежность к шимпанзе будет длиться только до тех пор, пока он будет чувствовать себя удовлетворенным. Когда животное переставало ему нравиться, он выбрасывал его за борт или разрезал пополам - и объяснял свои действия искаженной логикой. Его отношение к людям было таким же. Даже Мюллер, Гейч и Найф не знали настоящей глубины его зла. Они выжили, потому что служили.