«Ага, атомная бомба. Что ж, позвольте мне сказать вам, что происходит много вещей, которые нельзя объяснить ни бомбами, ни русскими, ни чепухой в этом роде. Вы не видели их летающих тарелок? Хорошо, у меня есть. Все это здесь происходит: затемнение, красная вода и умирающие люди, это из космоса, приятель, это из космоса. Конечно, в нас проникли. Говорю тебе, я видел то выжженное место, где приземлился этот тварь, и это было ничем с этой земли, мальчик ...
«О, ты и твои марсиане, Билли Джо! Это люди! Люди прямо здесь, среди нас. Может ты. Может, Дьюи. Может, Чак. Может быть ... - Может быть, ты, ты ...!
Хаким выбросил недокуренную сигарету. «Это скоро лопнет, - подумал он. Так не может продолжаться. Если это то, что Они пытались сделать, у них это превосходно преуспело. Он начал идти стремительным шагом. Именно тогда он увидел человека, спускающегося по ступенькам ветхого здания и проходящего под уличным фонарем, так что свет упал на его лицо. Мужчина повернулся к Хакиму. Его походка была неторопливой, но в какой-то степени напряженной, и хотя он был все еще слишком далеко для точной идентификации, его тело было коренастым, а ноги слегка искривлены, что усилило первое поразительное впечатление Хакима о его лице.
Хаким слегка пошатнулся и выудил еще одну сигарету.
Мужчина подошел ближе и приблизился к нему.
«Эй, приятель, есть спичка?» - спросил Хаким.
Мужчина искоса посмотрел на него и нетерпеливо покачал головой.
Свет бара заливал его лицо - и Хаким знал его.
«Жалко», - сказал он приятно.
Его долговязая правая нога взлетела в унисон с рукой, и он резко дернул. Мужчина тяжело приземлился и перевернулся, как раненое животное. Хаким мгновенно оказался на нем, его тощие пальцы умело нащупали нежные точки шеи мужчины.
Затем что-то резко ударило Хакима в бок. Ни ножа, ничего более грубого. Острие иглы.
Он чувствовал, как его чувства плавают, даже когда его руки крепче сжимали шею. Опять ощущение булавочного укола. Он видел, как метаются и размахивают руки другого человека, и знал, что сам гибнет. «Лекарство быстрого действия», - холодно сказал ему мозг; и он знал, что есть только один способ выиграть этот бой. Он хотел, чтобы этот человек был живым, но теперь ему придется умереть.
Его тело было похоже на свинец, а другой корчился под ним. Наконец, он сумел одним быстрым рывком нанести жестокий удар коленом мужчине в пах. Затем его сильные пальцы неумолимо сжались.
Но мужчина продолжал извиваться.
Итак, с большим усилием Хаким поднял толстое, тяжелое тело в сидячее положение и сильно ударил головой о
бетонный тротуар.
И все же коренастое тело извивалось.
Неуклюже Хаким нащупал перьевую ручку в верхнем кармане. Его тонкий конец внезапно удлинился на три дюйма от его неуклюжего прикосновения. Он вонзил его глубоко в шею, которую все еще сжимал слабой рукой.
В нарастающей тумане он смутно осознавал, как распахиваются двери бара и кричащие люди вываливаются на тротуар.
«Господи, позови копов! Господи, Кудряшка, посмотри - он убил парня!
С ручкой, ей-богу! Вилля, посмотри, что »
Руки потянули за Хакима.
"Эй смотри! Это маска, он в маске. Господи, видишь лицо? Это один из них! Боже, убей грязного ублюдка! »
Хаким почувствовал, как пластиковая маска срывается с его лица, дождь ударов ногами обрушился на его тело. Смутно, очень смутно он услышал звук полицейского свистка, когда его одежда рвалась, и он почувствовал, как струйка крови стекает по его лицу.
«Дай мне его, Билли Джо! Ради бога, дай мне поворот, ладно?
Он почувствовал еще одну мучительную боль в ребрах и услышал крик дикого восторга. Потом он больше ничего не слышал.
Г-н Иуда услышал о новом бунте еще до того, как добрался до железнодорожной станции.
Т.С. не было в мужской комнате. Иуда не удивился. Яростно зол, но не удивлен.
Он покинул станцию и пошел в уборную небольшого кафе. Там, в промежутках между посещениями этого места другими людьми, ему удалось установить контакт со своими оставшимися четырьмя. Он дал им новые инструкции.
Через час он сел в другой самолет. Несмотря на свои потери, он был мрачно удовлетворен. Несколько мертвецов для него ничего не значили. Но хаос, о котором он слышал и видел, заставил его усмехнуться про себя. И теперь ничто - ничто - не могло помешать выполнению его генерального плана.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ