Ее светлые волосы развевались веером вокруг головы, она крепко спала. Ее расслабленное лицо было детским. Снаружи завывал ветер, обнося стены шале.
«Не смотри на кончики лыж», - пробормотала она, потягиваясь во сне.
Я улыбнулся, поцеловал ее в лоб и накрыл толстым одеялом, сидящим на кресле.
Я понял, что Синатра давно перестал петь и пошел выключать устройства. Я налил себе еще коньяка, который попробовал, стоя у окна, устремив взор на созерцание безлюдных склонов. Снег шел медленно, и я сказал себе, что день катания на лыжах будет великолепным. Я допил стакан маленькими глотками и пошел к Грете. Я заснул, глядя на мягкие формы ее тела, пылающего пылающим огнем.
Третья глава.
Огонь затих за ночь. Ледяной ветерок за окном сумел просочиться между деревянными панелями и дверями патио, и комната охладилась. Грета обняла меня, зарычав, что замерзла. После дня катания на лыжах и наших занятий любовью я чувствовал себя слишком усталым, чтобы снова вспыхнуть. Я завернул ее в одеяло, поднял на руки и отнес наверх, где, как я знал, нам будет теплее.
Проснувшись на следующий день, я хотел нащупать Грету. Ее больше не было в постели. Я приподнялся на локте и почувствовал восхитительный запах, исходящий из кухни. Мой голодный желудок, должно быть, тоже это почувствовал, потому что он начал урчать. Мгновение спустя я услышал почти незаметный шаг ее босых ног, ступающих по ковру лестницы.
Она вошла в комнату, за которой стоял большой поднос, на котором я с нетерпением перечислил яичницу, несколько хороших ломтиков новоанглийской ветчины, тушеный картофель и корзину тостов, намазанных маслом. Я смотрел, как она поставила свой поднос передо мной на кровать. Одеждой Греты был маленький фартук, облегавший ее талию. Я смотрел на нее, пока она наливала мне кофе, завороженная раскачивающимися движениями ее грудей, цветущих больше, чем когда-либо. Когда она закончила, она сняла фартук, прыгнула на кровать и подошла, чтобы присоединиться ко мне между простынями.
- А твой завтрак, где он? - спросила я между кусочками хрустящих тостов.
- Долго спал, дорогой Ник. Я проснулась давно. Я даже читала утренние газеты, пока ты спал, как соня.
- Какой ты очаровательный викинг! Приятно получать завтрак в постели.
Проглотив все до последней крошки, я встал и пошел прямиком в ванную. Я прекрасно знал, что если я уступлю маленьким идеям, копошившимся у меня в голове, мы не встанем с постели до полудня. И в этот час красивый снег, который я видел падающим ночью, вероятно, будет протоптан.
Но как только я закончил принимать душ, раздался телефонный звонок, чтобы положить конец моим планам кататься на лыжах.
- N3? - сказал Хоук обеспокоенным голосом. У вас ушло много времени!
На всякий случай я спустился вниз, чтобы ответить, и взял трубку только на восьмой звонок.
«Если я объясню почему, вы мне не поверите, сэр», - ответил я с улыбкой на губах.
- Министр иностранных дел Израиля был похищен, - без всяких преамбул заявил начальник. Питер Пэн только что позвонил мне и настаивает на том, чтобы дело было доверено вам.
И вот так. Я снова был в пути. Я уже чувствовал, как адреналин бежит по моим венам.
Я спросил. - Мы знаем, кто нанес удар, или у нас есть подозрения?
- Пока нет. По прибытии в Нью-Йорк у вас будет полный инструктаж. Как можно скорее доберись до Ратледжа. Там вас ждет вертолет.
- Хорошо, сэр. Я немедленно ухожу.
Когда Грета вышла из ванной, я был одет и складывал одежду в открытый чемодан на кровати.
- Что происходит, Ник? - спросила она, нахмурившись.
- Телефонный звонок моего начальника. Я должен немедленно идти работать. В офисе только что случился ужасный беспорядок.
- Как? »Или« Что! - воскликнула Грета, похожая на маленькую девочку, которой только что сказала, что у нее не будет Рождества. Что, черт возьми, за беспорядок? Разве это не может подождать даже до завтра?
Она выглядела такой уязвимой с большими больными голубыми глазами, что мне от этого было не легче. Я сделал глубокий вдох.
«Послушай, Грета», - сказал я успокаивающим тоном. Не злись. Вы знаете, я бы не уехал вот так, если бы это было не так важно.