- За что? – прохрипел я. – Что я тебе сделал?
- Да, и первое время, пока все не срастётся по-новому, - не отвечая на вопрос, продолжил мальчик. – Тебе будет больно. Очень больно.
- За что? – повторил я.
Мальчик вздохнул:
- А я здесь причём? Это я тебя из лагеря перед выбросом выгнал? Или это я тебя могилы заставил раскапывать?
- Но Комар…
- Комар не ко мне, к тебе является, – сказал Генка нетерпеливо и снова: - Выбирай.
- Да уж лучше сдохнуть, - сказал я после паузы и сел на траву. – Только ты, сколько можно, «анальгин» свой не выключай. Устал я что-то от боли.
- Молодец, - с сарказмом сказал мой собеседник. – Герой! А дети как же?
Какое-то время мы смотрели друг другу в глаза. Я первым не выдержал.
- Ну, ты и зараза! – с ненавистью сказал я.
- Они же посидят, посидят, голодные, да и пойдут искать пропитание, - будто не слыша меня, продолжил Генка. – Тебе какой вариант больше по-душе: чтобы они к Ломтю и Компании в гости забрели, или чтобы на подходе к КПП их с пулемёта срезали. Есть ещё вариант с минным полем. Собаки опять же слепые бегают в округе. Голодные. А, допустим, повезёт им несказанно, и доберутся они до солдат. Их же, в лучшем случае, обратно в детдом отправят. «Ырыски кюшать».
- Урод, скотина! А я что могу? Как я им тут жизнь налажу?
- Как там у вас в поговорке: «Взялся за гуж…»?
- Господи, когда же всё это кончится? – простонал я.
- Я так понял, умирать ты передумал?
Я выматерился и угрюмо кивнул.
- Тогда – держи, - сказал Генка и лупанул своим старинным фонарём мне по виску. Вспышка, боль, звон разбившегося стекла… И темнота.
Часть четвертая. Таблетка бессмертия следует...
Часть четвёртая или Таблетка бессмертия.
1. Одиночное плаванье.
Сутки после Выброса я валялся без памяти. Благо, дети меня выкопали да в дом затащили. И как хватило силёнок у этих малявок…
Но не успел в себя прийти, как засобирался в Лагерь. По всем подсчётам выходило, что из срока, который дал Киров, меньше суток оставалось.
Вот тут и выяснилось, что ходок нынче из меня никудышний. Позвоночник мне так перекрутило, что стоять я мог только полусогнутым, перекошенным на бок. Рёбра при вдохе болели нещадно. Ко всему прочему, колено левой ноги отказывалось полноценно сгибаться. Натуральный Квазимодо, в общем.
Но я пошёл. Точнее поковылял в сторону Лагеря. За мной был долг, и я всё ещё считал себя человеком.
Конечно, прежде чем двинутся в этот поход, я проверил мобилы. Шутка ли – в какой душегубке побывали! У одной от стекла лишь паутина трещин, у второй корпус будто оплавился, но главное – включились и кнопок слушались. Как показала проверка, записи уцелели на обоих. Так что было с чем идти к Ломтю.
Последний Выброс перетасовал аномалии, как колоду карт, и туго бы мне пришлось, если бы не открылось у меня особое зрение. Ежели глаза эдак в бок скосить и проморгаться, то до куда зрения хватает, видны все аномалии…
Шучу. Ничего мне делать не надо было. Просто вышел на улицу и увидел все их в округе, как на ладошке. Вроде, как марево такое разноцветное. «Плешь», к примеру, голубым светилась, а «Рубец» – ярко-изумрудным. Диво-дивное.
Но любовался я этим зрелищем не долго. Постоял минутку на крыльце, осматривая окрестности, да и двинулся в сторону Лагеря. Время поджимало. И, хотя моя медленная скорость компенсировалась отсутствием серьёзных препятствий на пути, до Павловичей я добрался часа за четыре. Аномалий на пути было – тьма тьмущая. Некоторые были настолько впритык, что только я со своим обретённым зрением и мог между ними протиснуться. В противном случае пришлось бы обходить их глубоко лесом.
Недалеко от околицы я увидел двоих, сидевших у костра. Один с забинтованной головой, рука на перевязи, сидел на деревянной колоде, глядя в пламя. Другой, без видимых повреждений, невысокий бодрячок с абсолютно лысой головой стоял рядом и, склонившись, что-то втолковывал что-то напарнику.
Я присмотрелся и вдруг понял, что всё про них знаю.
Забинтованного звали Краб. Второго – Петя Храп. Был с ними ещё один: тот самый не захотевший идти со мной Антон Рыбкин. Все трое – «залётчики». И послали их по мою душу. Найти не живого, так мёртвого. А коли я сгинул под Выбросом, то добраться до Колпаков, и сделать за меня то, что я, похоже, уже не смогу. Без этого им не было ходу обратно в Лагерь. Ломоть так и сказал:
- Последний вам шанс. Не выполните, что приказано, можете не возвращаться. Повешу на ближайшем суку.
Километрах в пяти от Павловичей собратья по несчастью нарвались на блуждающий «Трамплин». Рыбкина подкинуло выше деревьев. И мало того, что тот упал грудой хлама, так ещё и угодил прямо в «Жарку». Короче, и хоронить было нечего. Краба тоже швырнуло, но «всего» метров на шесть и в другую сторону. Прямо на сосну. И только шедший третьим Петя уцелел, хоть и чуть не обмочился от страха. В секунду: была группа и сплыла.