— Я греха не боюсь, — прохрипел Димка, напружинив шею и разжимая кандалы объятий.
— А чего же милый? — её влажный рот тянул к нему свои красные дрожащие губы; низ живота, неудобно изогнувшись, пытался плотнее прижаться. — Так чего же храбрый мой, чего? Я ведь всё беру на себя!
— Совести!
Дверь хлопнула, впустив облако пара и убедительный скрип снега под войлоком подошв вскоре затих.
Светлана откинулась на смятые подушечки, увидела брошенную кофту, не замечая остального белья, протянула руку, подняла и накинула на голые ноги.
— Сволочь! — тон сказанного не был злым. — Редкая сволочь! — это было сказано уже, как бы со значением.
Свет в коридоре горел и он забеспокоился, потому что точно помнил, как выключал…
— Воры, что ли? — мелькнула противная мысль, и он опрометчиво быстро кинулся в комнату…
Ирина лежала в одежде поперёк софы на покрывале… рядом, на полу, валялись её сапоги и дублёнка, плотный запах перегара (после свежего воздуха улицы) стоял самоварной трубой и свалить его можно было, лишь открыв настежь окно.
Не снимая шубы, он с трудом и грохотом распахнул заклеенное полосками бумаги окно в морозную ночь и сел в кресло…
— Пусть помёрзнет зараза! — решил Димка и стал ждать…
Через пятнадцать минут Ирина скрутилась калачиком, ещё через пять стала тянуть на себя покрывало… и, наконец, открыла глаза — мутные, мутные…
— Холодно как! Что такое? — она обшарила комнату взглядом и наткнулась на Димку… — Почему так холодно? Иди скорее ко мне… быстренько… хороший мой! Согрей свою Ируську!
Он не умел долго на неё злиться, поэтому, закрыв окно, словно молодой солдат, уложившись в сорок пять секунд, оказался под одеялом.
— Пьянь! — сердито сказал он и, поцеловав в ухо, стал стаскивать с неё колготки…
— А сам-то!.. Нет… хороший!.. — кошкой урчала она, плотно прижимаясь телом и ловя губами его нос… А он просто дурел… от пряного запаха съеденного ею вина…
Со стервой он прожил свой регламент — те же полтора года, когда понял, что она, ко всему, ещё и блядь; естественно, раз стерва.
Они поругались, и он, собрав вещи, ушёл. Это был не первый его исход, тогда он не понимал, что, уходя, нужно уходить, что если треснуло — обязательно лопнет, даже если не по склеенной трещине, то где-то рядом!
Через две недели, устав бродяжничать по друзьям и подругам, Дима послал к ней парламентёра, договариваться о своей капитуляции…
Парламентёр вернулся обескураженный приёмом, его неприкосновенность чуть не пострадала, но Димку насторожило другое: тот рассказывал, будто у Ирины дома встретил её брата со товарищем, и что товарищ там, как у себя!
— Пойду, посмотрю, — под утро заволновался Димка, он так и не заснул… Да кто бы заснул на его месте?
— Не валяй дурака! — посоветовал приятель, и перевернулся на другой бок; он был старше…
— Нет, я так не могу! — Димка покачал головой и ушёл…
Уже светало, и серая стена барака безлико глотала рассвет чёрным квадратом окна…
Он постучал в дверь… потом ногой… потом забарабанил не стесняясь, что разбудит соседей…
В окне мелькнул силуэт, он не успел определить чей. Окно из кухни находилось тут же, на крыльце, но он не успел заметить.
— Кто там? — спросили голосом Ирины, словно ещё не знали.
— Я! — ответил он… (а Я подумал: как это?)
— Я не могу открыть, уходи! — это была уже она.
— Почему? — Димка уходить не собирался.
— Потому что не одна!
— Тем более, открой! — теперь он точно не ушёл бы.
— Нет!
— Открой, я только посмотрю, не врёшь ли! А то будешь потом говорить: обманула… боялась… на самом деле никого не было… — перечисляя варианты её будущих отговорок, Димка заводился всё больше… и, в конце концов, заорал:
— Открывай сука!.. Пока в окно не влез!.. Потом сама стеклить будешь!..
— Уходи, я сказала! — Ирина видимо не поверила…
— Ну ладно! — он полез на выступающее от стены утепление…
— Захо… — закричало под дверью, но было поздно — он ногой высадил раму и влез в кухню…
Ирина, в халате на голое тело, метнулась в комнату и он последовал за ней… То ли лицо у него было в этот момент таким… то ли его вообще не было, но любовники чуть не полезли под кровать…
Ему стало смешно…
— Успокойтесь, я только убедиться хотел, — нервно хохотнул Дима и осмотрелся…
Парень успел одеть брюки, но оставался голым по пояс; похоже, его здорово колотило, это было заметно по вздрагивающей периодически челюсти, и смотрел он… как овец — на муллу в праздник Рамазан!
— Я только заберу свой портрет! — ухмыльнулся Димка и, пройдя в другую комнату, снял со стены голову северного оленя… — Будьте счастливы! — он кивнул им головой оленя и покинул дом.
Он отошёл недалеко, метров на тридцать, когда сзади крикнули:
— Дима, подожди… — его догоняли… — Подожди, пожалуйста, поговорим… — парень успел натянуть рубаху, не застегнув половины пуговиц.
— О чём говорить? — Димка поднял брови.
— Ты… это… не расстраивайся так! слышишь? — парень беспомощно развёл руками, словно жалея, что не в состоянии что-либо изменить. — Она тебя не любит!
Димка уже по-настоящему рассмеялся…
— А тебя, как раз наоборот! Да?
— Ну…
— Гну! — Дима снял улыбку. — Я сейчас олень! Видишь? — он сунул под нос парня рогатую голову… — А ты, если останешься с ней, скоро станешь антилопой Гну! Та тоже — с рогами!
Он уходил, навстречу восходящему солнцу…
Звучит пафосно, но так и было: оно поднималось — напротив, тусклым жёлтым шаром… простреливая улицу длинными светлыми лучами… И шагая прямо на солнце, он грудью ломал его хрупкие, едва ещё тёплые, копья…
Через неделю, в пивном баре, он внимательно слушал рассказ, практически о своей жизни за последние полтора года… Знакомый бармен — армянин, угощая шашлыками, посвящал его в местную поселковую эзотерику и дружески похлопывал по плечу…
— Помнишь, твою Ирку выгнали из ВОХРа? — спрашивал он, снимая на тарелку мясо с шампура… — Мы с тобой в ту ночь ещё в деберц катали!?
— Она говорила, что по собственному ушла! — отвечал Дима, запивая пивом новость…
— Ну да, ну да… — кивнул шашлычник. — Они тогда с напарницей покинули пост и трахались с армянами в посёлке — на той стороне реки, всю дежурную смену! Могли за это по-собственному отпустить? — Ара смотрел на Димку в упор, и что-то не было похоже, чтобы сочувствовал.
— Вряд ли! — Димка взял с тарелки самый большой кусок мяса. — А у нас такой секс был в ту ночь! Никогда бы не подумал, что она с кем-то могла перед этим, ещё!
— А… — ара махнул рукой, — Таким всегда мало! Ты что жалеешь? А ну прекрати!.. — он внимательно присмотрелся к Димке… но тот бегал глазами, пока не уткнул их окончательно в тарелку с шашлыком, вспоминая позавчерашний разговор с Ириной…
Она нашла его здесь же и вызвала на улицу… Они долго говорили, затем пошли к ней домой; слишком многие знали в посёлке о случившемся и их взгляды, увы, не солнечные, своими насмешками кололи Димку не в грудь, а между лопаток…
— Давай уедем отсюда, навсегда! хочешь? Начнём всё сначала, если стесняешься огласки! — шептала Ирина, совершая под ним, на нём и ещё как-то, чудеса акробатики. — Ты ведь сам виноват, пялился на эту Зинку на дискотеке, ну я и подумала… мне сказали… — она говорила прерывисто, тяжело дыша, — отомстить решила… Между прочим, ничего не было, не успели к счастью… помешал… вредина моя любимая! — она опустилась лицом к его бёдрам…
— А он сказал, что ты не любишь! — прохрипел Димка, не в силах сдержать сладострастный стон…
— Идиот! Что он мог ещё сказать! — не поднимая головы, невнятно пробормотала она.
— То, что услышал от тебя, наверное!?
— Идиот! — на сей раз слово прозвучало внятно, она устала и, положив голову ему на живот, смотрела в глаза… — Давай уедем, любимый?
— Давай! — прошептал Димка и развернул её спиной…