Тонкий аромат розы достиг его обоняния. Лишь теперь Райан увидел, как вымокла рубаха Гая, и понял, кто источал его.
— Почему ты пахнешь, как и она?!! — барон взревел на весь дом, забывая, что уже скоро полночь.
Гай, сам проклял в этот самый момент свою сущность, но вместо того, чтобы дать толковый ответ, лишь ядовито улыбался. Через мгновение, когда из него едва не вышибли дух, юноша очнулся, понимая, какими ужасными подозрениями был вызван этот приступ ярости.
— Я лично подбираю мыло для купания госпожи… — Гай хрипел, краснел, но железная рука, обхватившая его горло, не ослабила хватку.
— Какого чёрта, я тебя спрашиваю!!
Гая снова встряхнули. Райану не надо было опускать глаза. Он знал каждое подобное движение рук и смог заметить в этот миг, как блеснуло лезвие тонкого ножа в руке юноши. Нормандец остановился, глядя в расширенные голубые глаза своего горячего вассала.
— Что намерен делать дальше? — его тихий, но столь холодный голос, заставил Гая прийти в себя, словно его окатили ледяной водой.
Сам, испугавшись своей привычной реакции, юноша незамедлительно вернул оружие обратно в ножны. Он не мог лишить жизни того, на кого возлагал такие большие надежды… но при этом рисковал расстаться со своей.
— Дай же мне сказать, глупый варвар!!! — Гай изловчился, и оставляя клок рубахи в руках хозяина, вывернулся.
Он выставил руки вперёд и отошёл на безопасное расстояние.
— У тебя одна минута!.. — словно чёрный демон предупредил Райан.
— Мне приходится пользоваться им и самому… так пахла её мать… — запинаясь начал говорить Гай, — после её смерти Даниэль всегда плакала, и лишь услышав знакомый запах, успокаивалась. Я делаю это уже не один год, чтобы держать её на руках, словно бы её мать была бы рядом… понимаешь, варвар? Когда горничная купала её, я помогал ей с ванночкой. Я облился и когда взял её на руки, она сразу же ухватилась за мою рубаху и заснула. С тех пор я всегда велю горничной стирать рубахи с розовым мылом… для неё…
Юноша едва сдерживал эмоции, и Райан понял, немного остывая, чего ему стоило это признание. Её вечный страж, всегда присутствовал при купании, пахнув при этом словно девица, даже если это провоцировало других воинов на обидные шутки и намёки.
Барон убрал свои кулаки, давая юноше возможность спокойнее дышать.
— Ты же понимаешь, что это придётся прекратить, — предупредил вассала Райан.
— Я лишь дежурю у дверей и выношу воду. Проклятье! — фыркнул Гай.
Райан понял, что снова ошибся, и чтобы хоть как-то замять ситуацию, кивнул в сторону стола.
— Ешь!
— И ты!
Он вздохнул и впервые согласился с ним. Гай прошествовал к столу, бесшумно и постоянно оглядываясь. Усевшись на край стула, юноша осторожно принялся за остывшую еду. Присоединившись, Райан так же молча жевал холодное мясо, которое не лезло в горло. Глядя через стол на своего соседа, он вновь подивился их поразительному сходству.
— Ты брат ей?
Гай усмехнулся, и привычно растягивая слова, откинулся на спинку стула.
— Мать Даниэль, покойная леди Маргарет, выбрала меня сразу же после смерти мужа. В мои обязанности входило всюду сопровождать её и Даниэль. Слухи о нашем родстве велено было не распространять, но и не опровергать.
— Умно.
— Согласен. Оставшись вдовой с единственной дочерью, она становилась лёгкой добычей. Но слухи о сыне помогали ей. После её кончины я не оставил малышку. И я не оставлю её, варвар. Ты меня понял? — сощурился Гай.
— Я на это надеюсь, — Райан поднялся, намереваясь закончить беседу и этот день вообще.
Гай немедленно поднялся следом, растерянный он не знал, как и понимать произнесённые нормандцем слова. Радоваться или начинать паниковать?
— Таис приготовила тебе воду… — глухо проворчал юноша.
Брови барона удивлённо приподнялись.
— Видимо, она очарована новым хозяином… — Гай поспешно ретировался, оставив уставшего нормандца наедине со своими мыслями.
— Очарована… — Райан покачал головой и отправился в свою комнату.
Из открытого окна веяло ночной прохладой, но он не затворил его. Вода в огромной бадье была на удивление горячей, словно кто-то по волшебству наполнил её, перед самым его приходом. По всей видимости, его прислуга вознамерилась отмыть его основательно, компенсируя все те долгие походы, когда даже о ручье приходилось лишь мечтать. Что ж, теперь он будет благоухать, словно изнеженная девица…
— Чёрт знает что!