Взлетевших рук излом больной,В глазах улыбка исступленья.Я не могла бы стать инойПред горьким часом наслажденья.
Он так хотел, он так велелСловами мертвыми и злыми.Мой рот тревожно заалел,И щеки стали снеговыми.
И нет греха в его вине,Ушел, глядит в глаза другие,Но ничего не снится мнеВ моей предсмертной летаргии.
* * *
Сладок запах синих виноградин…Дразнит опьяняющая даль.Голос твой и глух и безотраден.Никого мне, никого не жаль.
Между ягод сети-паутинки,Гибких лоз стволы еще тонки,Облака плывут, как льдинки,льдинкиВ ярких водах голубой реки.
Солнце в небе. Солнце ярко светит.Уходи к волне про боль шептать.О, она, наверное, ответит,А быть может, будет целовать.
ПОДРАЖАНИЕ И. Ф. АННЕНСКОМУ
И с тобой, моей первой причудой,Я простился. Восток голубел.Просто молвила: «Я не забуду».Я не сразу поверил тебе.
Возникают, стираются лица,Мил сегодня, а завтра далек.Отчего же на этой страницеЯ когда-то загнул уголок?
И всегда открывается книгаВ том же месте. И странно тогда:Всё как будто с прощального мигаНе прошли невозвратно года.
О, сказавший, что сердце из камня,Знал наверно: оно из огня…Никогда не пойму, ты близка мнеИли только любила меня.
* * *
Вере Ивановой-Шварсалон
Туманом легким парк наполнился,И вспыхнул на воротах газ,Мне только взгляд один запомнилсяНезнающих, спокойных глаз.
Твоя печаль, для всех неявная,Мне сразу сделалась близка,И поняла ты, что отравнаяИ душная во мне тоска.
Я этот день люблю и праздную,Приду, как только позовешь,Меня, и грешную и праздную,Лишь ты одна не упрекнешь.
КУКУШКА
Я живу, как кукушка в часах,Не завидую птицам в лесах.Заведут – и кукую.Знаешь, долю такуюЛишь врагуПожелать я могу.
ПОХОРОНЫ
Я места ищу для могилы,Не знаешь ли, где светлей?Так холодно в поле. УнылыУ моря груды камней.
А она привыкла к покоюИ любит солнечный свет.Я келью над ней построю,Как дом наш, на много лет.
Между окнами будет дверца,Лампадку внутри зажжем,Как будто темное сердцеАлым горит огнем.
Она бредила, знаешь, больная,Про иной, про небесный край,Но сказал монах, укоряя:«Не для вас, не для грешных рай».
И тогда, побелев от боли,Прошептала: «Уйду с тобой».Вот одни мы теперь, на воле,И у ног голубой прибой.
САД
Он весь сверкает и хрустит,Обледенелый сад.Ушедший от меня грустит,Но нет пути назад.
И солнце, бледный тусклый лик —Лишь круглое окно;Я тайно знаю, чей двойникПриник к нему давно.
Здесь мой покой на веки взятПредчувствием беды,Сквозь тонкий лед еще сквозятВчерашние следы.
Склонился тусклый мертвый ликК немому сну полей,И замирает острый крикОтсталых журавлей.
НАД ВОДОЙ
Стройный мальчик пастушок,Видишь, я в бреду.Помню плащ и посошокНа свою беду.Если встану – упаду.Дудочка поет: ду-ду!
Мы прощались, как во сне,Я сказала: «Жду».Он, смеясь, ответил мне:«Встретимся в аду».Если встану – упаду.Дудочка поет: ду-ду!
О глубокая водаВ мельничном пруду,Не от горя, от стыдаЯ к тебе приду.И без крика упаду,А вдали звучит: ду-ду.
* * *
Три раза пытать приходила,Я с криком тоски просыпаласьИ видела тонкие рукиИ красный насмешливый рот:«Ты с кем на заре целовалась,Клялась, что погибнешь в разлуке,И жгучую радость таила,Рыдая у черных ворот?Кого ты на смерть проводила,Тот скоро, о, скоро умрет».Был голос как крик ястребиный,Но странно на чей-то похожий,Все тело мое изгибалось,Почувствовав смертную дрожь.И плотная сеть паутиныУпала, окутала ложе…О, ты не напрасно смеялась,Моя непрощенная ложь!