Алина навострила уши. Ей было интересно узнать еще одну деталь личности Дарклинга. Она знала, на что он способен как гриш, но так мало знала о нем как о человеке.
— Тогда почему ты не хочешь кусок торта? - продолжала допытываться девочка.
Дарклинг вопросительно посмотрел на Алину, словно спрашивая разрешение. Она кивнула. Тогда Дарклинг принял блюдце с угощением. Алина подождала, когда Оксана вернется за стол к остальным детям, после чего переместилась в кресло рядом с камином.
— Не могу вспомнить, когда в прошлый раз ел торт, не говоря уж о шоколадном, — признался он, облизивая ложку.
Алина фыркнула.
— Не верю. Хочешь сказать, ты не устроил роскошный пир с угощениями и развлечениями, когда захватил трон?
— К сожалению, празднество пришлось отклонить, так как рядом не было девушки, с которой мне хотелось бы его разделить.
Он произнес это, глядя исключительно на свой кусок торта, но Алина слышала горечь в его словах.
«На этом помосте два трона».
Алина нахмурилась.
— Давай не будем об этом.
— Ты первая заговорила о том, что было несколько лет назад, — напомнил он.
Алина задумчиво провела ложкой по блюдцу, соскребая глазурь.
— Значит, ты любишь сладкое, катался на карусели в Кеттердаме и даже танцевал с шуханской принцессой. Кажется, за эти несколько дней я узнала о тебе больше, чем за все предыдущее время.
— Алина, — она подняла голову и встретилась с ним взглядом. — Ты знаешь обо мне больше, чем кто-либо.
***
Алина не понимала, что с ней происходит. В ее памяти были свежи воспоминания о погибших друзьях, и иногда они приходили к ней в кошмарах, моля о помощи, а переодеваясь ко сну, она не могла удержаться от того, чтобы провести пальцами по шрамам на плече — не затягиваются ли рубцы? Но раны — душевные и телесные — не проходили.
А затем наступал новый день, и она садилась за один стол с Дарклингом и позволяла ему обучать Сашу. Она считала, что знает его, и в некотором роде так и было. Она знала границы его силы, знала его мечты и на что именно он готов пойти для их осуществления.
И все же она не знала о нем ничего.
Она наблюдала, как человек, превративший Николая в монстра, играет в крестики-нолики, рисует цветы и помогает строить кораблики, чтобы позднее пустить их вниз по речке. Она была свидетельницей, как один из учеников сделал из ложки и винной пробки катапульту и случайно — по крайней мере, так он сказал — запулил горошину прямо в лоб Дарклингу. Тот замер от неожиданности, а затем засмеялся. Последующие несколько часов он вместе с ребятами сооружал арбалеты, катапульты и крепости из подручных средств, чтобы дети могли устроить игрушечную битву.
***
— Почти получилось.
Алина подняла голову от альбома, в котором делала набросок. Она была не очень хорошей художницей и терпеть не могла рисовать людей, но Дарклинг и Саша так мило смотрелись, сидя рядом с кустами ежевики, что она не удержалась. По кривым линиям едва ли можно было угадать, кто именно изображен на бумаге, но ей все равно нравился рисунок.
Развалившийся в тени Дарклинг лениво подбрасывал в воздух яблоко, пока Саша пыталась создать достаточно плотную завесу, чтобы ослепить его. К сожалению, если ей и удавалась соединить змейки-тени в подобие тканевой повязки, то она распадалась до того, как достичь головы Дарклинга.
— Давай еще раз, — Дарклинг снова подбросил яблоко.
На этот раз, вместо того, чтобы попытаться ослепить учителя, Саша подняла руки, заставляя тени взвиться в воздух и обволочь яблоко в черный кокон. Когда фрукт под действием гравитации направился вниз, часть теней размылась, оставляя длинный хвост там, где только что было яблоко. Дарклинг ловко поймал его одной рукой. Сквозь черные всполохи проглядывала зелёная кожура.
— Это не то, что я просил, — сказал Дарлинг, вертя яблоко в руках и осматривая его со всех сторон. Тени, державшиеся до последнего, плавно сползли на землю. — Но весьма недурно. Держи.
Саша забрала протянутое яблоко. Затем она посмотрела на мать и выставила его вперёд, предлая ей угощение. Алина покачала головой, отказываясь. Саша надкусила яблоко и принялась его жевать с самозабвенным видом, подперев подбородок ладошкой. Она никак не отреагировала, когда Дарклинг поднял руку и погладил девочку по голове, а вот Алина замерла. Этот жест был слишком обыденно-отцовским и странно смотрелся в исполнении человека, которому было более двухсот лет.
Дарклинг, казалось, и сам испугался своего поступка, поэтому быстро отдернул руку. Девушка успела заметить, как на его лице промелькнула смесь огорчения и боли, прежде чем он отвернулся.
Тем временем Саша отложила яблоко и снова подняла руки. Темное облако поднялось к голове Дарклинга, расплываясь и собираясь обратно, пока не обволокло его глаза. Его пальцы впились в землю, мышцы напряглись, но затем Дарклинг расслабился. Он вытянул перед собой руку и медленно помахал у себя перед глазами. На его губах заиграла довольная улыбка.
— Александра, вот теперь я доволен.
Саша раздала радостный вопль и бросилась на Дарклинга. Тени, лишенные контроля, снова расползлись, и первое, что увидел после темноты Дарклинг, было ликующее выражение лица девочки. Она запрыгнула ему на колени и крепко обняла за шею, не переставая смеяться. Дарклинг обхватил ее одной рукой, удерживая от падения, и поднял потрясенный взгляд на Алину. Девушка рассмеялась.
***
Поздно ночью Алина сидела в комнате дочери и расчесывала ей волосы, рассказывая ей легенду о морском хлысте — принце, на которого наложили заклятье и заставили охранять холодные воды Костянной тропы. Это была любимая история Саши, и хотя у Алины до сих пор болезненно сжималось сердце при воспоминаниях о змее, дергающемся на палубе шхуны Штурмхонда, она повторяла ее раз за разом по просьбе дочери. Ей казалось правильным напоминать детям о благородном олене, о русале и жар-птице — не как об усилителях Морозова, но как о древних существах, к гонениям которых она и сама приложила руку. Из троих в живых осталась только жар-птица. Поддержание памяти об этих существах казалось девушке необходимым, хотя и недостаточным, чтобы загладить свою вину.
Алина закончила рассказ, но не торопилась уходить, когда Саша вдруг сказала:
— Почему папе он не нравится?
«Нужно придумать Дарклингу какое-то имя, если он решит тут задержаться, » — подумала Алина и тут же себя оборвала. Не ему решать, оставаться здесь или нет. Ему не нужно новое имя, потому что послезавтра вернется Мал и Николай. Что она им скажет? Дарклинг хорошо провел здесь время, играя с детьми и поедая шоколадный торт, но ничего полезного для грядущей войны выведать не удалось.
— У папы есть причины его ненавидеть, - Алина замялась, прежде чем продолжить. - У меня тоже, если уж на то пошло.
— Почему? — повторила Саша.
— Это долгая история, к тому же весьма печальная. Я расскажу тебе, когда подрастешь. А пока не надо об этом думать.
Саша молчала. Затем она вдруг повернулась к маме и внимательно на нее посмотрела.
— Он хороший. Он мне нравится.
— Только не говори об этом папе, — если Мал узнает, как много времени Дарклинг проводил с их дочерью, если поймет, что их враг стал близким другом Саши…
— Папа тоже хороший, но он на него не похож, — поспешно добавила Саша. — Мне нравится играть с ними обоими. Папа меня любит, но ему быстро надоедает, если у меня что-то не получается. А он не злится. Только улыбается и говорит, что в следующий раз у меня обязательно выйдет.
«Потому что он целую вечность ждал появления заклинательницы Солнца и научился быть терпеливым, » — подумала Алина и крепко обняла дочь.