Советский нарком в заключение лишь напомнил, что в период подписания тройственного пакта в 1940 г. взаимоотношения между Советским Союзом и Германией носили иной характер, чем в 1943 г., когда Япония подтверждала данный пакт. Молотов, тем не менее, заверил японского посла в том, что советская сторона изучит ответ правительства Японии по поднятому вопросу.
Что касается итогов Каирской и Тегеранской конференций союзников, которые состоялись в последних числах ноября 1943 г., то, несмотря на известную обеспокоенность Токио по поводу возможной договоренности СССР со своими союзниками о будущем участии его в войне с Японией, упомянутые заверения Молотова о намерении Советского Союза соблюдать пакт о нейтралитете с нею а также отсутствие высших советских руководителей на конференции в Каире и китайских – на конференции в Тегеране привели японское правительство к выводу о том, что «переговоры между Рузвельтом, Черчиллем и Сталиным были рассчитаны на политический эффект, поскольку полного единства взглядов по вопросу о Японии между Соединенными Штатами, Англией и Советским Союзом пока достигнуто не было» и «позиция Советского Союза по отношению к Японии пока что не изменилась»[423].
Эту точку зрения советской стороне удалось внушить Токио благодаря тому, что, согласившись сначала на участие в Каирской конференции наркома иностранных дел Молотова к 22 ноября 1943 г. вместе с военным представителем, Сталин затем изменил свое решение[424], направив туда, и притом только в качестве наблюдателей, заместителя Молотова А.Я. Вышинского в сопровождении военного представителя, также не самого высокого ранга[425]. Японскую сторону удалось ввести в заблуждение не в последнюю очередь благодаря также тому, что переговоры в Тегеране носили строго секретный характер.
В пользу того, что обеспокоенность Токио перспективой усиления антияпонской направленности курса на укрепление сотрудничества государств антигитлеровской коалиции имела под собой серьезные основания, свидетельствовали не только результаты Московской конференции, но и последующих конференций союзников 1943—1945 гг.
Так, стремясь получить заверение о вступлении СССР в войну с Японией на стороне союзников после разгрома Германии непосредственно от И. В. Сталина на Тегеранской конференции глав правительств США, СССР и Великобритании в конце ноября 1943 г. и в то же время опасаясь спровоцировать раздражение своего резко усиливавшегося в военном отношении грозного союзника, Ф. Рузвельт на первом же пленарном заседании этой конференции 28 ноября сделал обзор стратегии США в войне на Тихом океане с акцентом на огромное бремя, которое они несут в войне с Японией, для того чтобы вызвать необходимую адекватную реакцию главы советской делегации.
Для получения положительного результата союзники могли использовать и такой козырь, как возможное изменение в ту или иную сторону сроков открытия второго фронта в Европе против Германии, намеченного ими на май 1944 г.
И это хорошо понимал Сталин, который выступил тотчас же после Рузвельта: «Мы, русские, приветствуем успехи, которые одерживаются англо-американскими войсками на Тихом океане. К сожалению, мы пока не можем присоединить своих усилий к усилиям наших англо-американских друзей, потому что наши силы заняты на Западе и у нас не хватает сил для каких-либо операций против Японии. Наши силы на Дальнем Востоке более или менее достаточны лишь для того, чтобы держать оборону, но для наступательных операций надо эти силы увеличить, по крайней мере, в три раза. Это может иметь место, когда мы заставим Германию капитулировать. Тогда – общим фронтом на Японию»[426].
На следующий день Рузвельт вручил Сталину две памятные записки. В первой из них, озаглавленной «Предварительное планирование военно-морских операций в северо-западной части Тихого океана», ставился вопрос о прямой или косвенной помощи СССР, «если бы Соединенные Штаты начали наступление на северную группу Курильских островов», о возможности использования советских дальневосточных портов вооруженными силами США в войне с Японией, о целесообразности расширения военно-морских баз США для приема советских подводных лодок и эсминцев при опасности нападения со стороны Японии при открытии военных действий между СССР и Японией, а также о желательности получения военно-разведывательной информации о Японии.
Во второй записке, озаглавленной «Предварительное планирование военно-воздушных операций в северо-западной части Тихого океана», предлагалось немедленно приступить к подготовке условий для приема от 100 до 1000 американских четырехмоторных бомбардировщиков в Приморском крае с целью разрушения японских и промышленных центров сразу же после начала войны между СССР и Японией[427].
Сталин принял эти записки для изучения. В тот же день он заявил Рузвельту: «Необходимо иметь возможность занять наиболее важные стратегические пункты с тем, чтобы Германия не могла их захватить. Такие пункты нужно занять не только в Европе, но и на Дальнем Востоке для того, чтобы Япония не смогла начать новую агрессию… Орган, который будет создан, должен иметь право занимать стратегически важные пункты. В случае угрозы агрессии со стороны Германии или Японии эти пункты должны быть немедленно заняты с тем, чтобы окружить Германию и Японию и подавить их. Хорошо было бы принять решение о том, чтобы та организация, которая была бы создана, имела право занимать важные стратегические пункты»[428].
30 ноября состоялся завтрак с участием Сталина, Рузвельта и Черчилля. Ознакомившись с Каирской декларацией США, Великобритании и Китая, одобренной руководителями этих государств на конференции в Каире, непосредственно перед Тегеранской встречей, Сталин заявил, что к заявлению союзников, где говорилось, что Япония должны быть лишена помимо территорий, которые она захватила после 1914 г., также «всех других территорий, которые она захватила при помощи силы и в результате своей алчности»[429], советская сторона хотела бы еще кое-что добавить после того, как СССР примет активное участие в войне с Японией. И хотя Сталин сделал данное «добавление» значительно раньше вступления СССР в эту войну, утверждение Рузвельта в меморандуме участникам сессии по вопросам войны на Тихом океане от 12 января 1944 г. о том, что в Тегеране Сталин якобы заявил, что он хотел бы, чтобы в качестве компенсации за участие в войне с Японией «России был возвращен весь Сахалин и отданы Курильские острова, чтобы она могла осуществлять контроль над проливами, ведущими к Сибири»[430], не соответствует действительности и, очевидно, представляет собой произвольную интерпретацию приведенного предложения Сталина о необходимости со стороны международной организации по безопасности занять наиболее важные стратегические пункты на Дальнем Востоке с целью предотвращения новой агрессии Японии.
424
Переписка председателя Совете Министров СССР с президентами США и премьер-министрами Великобритании… С. 104– 105.
426
Советский Союз на международных конференциях периода Великой Отечественной войны 1941—1945 гг. Т.2. Тегеранская конференция руководителей трех союзных держав – СССР, США и Великобритании (28 ноября – 1 декабря 1943 г.). М., 1978. С. 95.
427
Переписка Председателя Совета Министров СССР с президентами США и премьер-министрами Великобритании во время Великой Отечественной войны 1941—1945 гг.Т.2. М., 1957. С. 109– 110.
428
Советский Союз на международных конференциях периода Великой Отечественной войны 1941—1945 гг. Тегеранская конференция. Т.2. Сб. документов. М., 1984. С. 105.