— Вы что, с ума все посходили? — заорал Роуэн на Мару. И на всех них. — Серпа остановить невозможно!
— Да плевать мне! — завопила Мара. — Ты мог бы что-то сделать, не только стоять и пялиться!
— Я и сделал! Я… я держал его за руку.
Она с удвоенной энергией опять толкнула его на шкаф. Какая сильная, кто бы мог подумать.
— Врешь! Он никогда не взял бы тебя за руку! Он никогда бы и пальцем не притронулся к такой поганой твари, как ты! — А потом добавила: — Это я должна была держать его за руку!
Ребята вокруг хмурились и перешептывались, причем так, чтобы обвиняемый слышал, что они говорят:
— Я видел, как он и серп шли по коридору — ну прямо тебе лучшие друзья!
— Да они пришли в школу утром вместе!
— А я слышал, что это он назвал серпу имя Кола.
— Мне сказали, что он вообще помогал ему!
Роуэн рванулся к противному пацану, произнесшему последнюю реплику. Как его — кажется, Ральфи какой-то там.
— Кто тебе это сказал?! В кабинете никого, кроме нас, не было, козел!
Без толку. Слухи не подчиняются ничьей логике, у них своя собственная.
— Как вы не понимаете?! — кричал Роуэн. — Я помогал не серпу, я помог Колу!
— Как же, помог ему отправиться на тот свет, — прокомментировал кто-то, и остальные согласно загомонили.
Бесполезно. Его уже осудили и вынесли приговор; и чем больше он упирался, тем прочнее они убеждались в его вине. Им не нужен был его подвиг. Им нужно было найти виноватого. Объект для ненависти. Поскольку серп был недосягаем, они изливали свой гнев на самого подходящего кандидата — Роуэна Дамиша.
— Бьюсь об заклад — он получил иммунитет за помощь в прополке, — сказал один парень. Парень, которого Роуэн всегда считал своим другом.
— Ничего я не получал!
— И прекрасно! — с презрением процедила Мара. — Надеюсь, следующий серп придет за тобой.
Он понял, что она действительно желает этого — не только в настоящий момент, но и в будущем; и если следующий серп в самом деле придет за Роуэном, Мара будет смаковать известие о его кончине. В осознании того, что в этом мире есть люди, активно желающие ему смерти, было нечто мрачно-взбадривающее. Одно дело, когда тебя вообще не замечают, и совсем другое, когда ты становишься средоточием всеобщей враждебности.
Только сейчас он постиг всю справедливость предупреждения, данного ему серпом: никто не скажет тебе ни слова благодарности за то, что ты сделал для Кола. Серп оказался прав, и Роуэн ненавидел его за это, как все остальные ненавидели самого Роуэна.
• • • • • • • • • • • • • • •
2042 — дата, известная каждому школьнику. В этом году вычислительная мощность компьютеров стала беспредельной, — или настолько близкой к бесконечности, что больше не поддавалась измерению. В этот год мы познали… всё. «Облако» трансформировалось в «Грозовое Облако». Теперь полное знание обо всем сущем помещается в практически безграничной памяти Грозового Облака. Любой, кому нужны какие-либо сведения, может достать их оттуда.
И как это часто случается, стоило только нам заполучить безмерные знания, и они вдруг стали казаться не такими уж и важными, а овладение ими — несрочным. Да, нам ведомо всё, но иногда я раздумываю: а кто-нибудь вообще интересуется этим знанием? Конечно, существуют ученые, которые изучают то, что нам и без того уже известно. И к чему все это? Сама идея образования когда-то означала: надо учиться, чтобы сделать свою жизнь и наш мир лучше. Но совершенный мир не нуждается в улучшении. Как и прочие виды нашей деятельности, образование, начиная с подготовительного класса школы и до последнего курса университета, стало всего лишь способом как-то занять себя.
2042 — это год, когда мы победили смерть, а также перестали вести счет годам. Вернее, мы продолжали считать их еще несколько десятилетий, но с момента, когда человечество достигло бессмертия, ход времени стал неважен.
Я не знаю точно, когда мы перешли на китайский календарь — год Собаки, год Козы, год Дракона и так далее. Не могу с достоверностью сказать, когда защитники прав животных призвали задействовать названия их любимых видов, добавив в систему «год Выдры», «год Кита» или «год Пингвина». Не скажу также, когда эти имена перестали повторяться и было установлено, что каждый последующий год получает название нового животного. Мне известно только, что сейчас год Оцелота.
Что же касается вещей, которых я не знаю, то, уверена, они все там, в Грозовом Облаке, — ждут, когда у кого-нибудь появится желание их найти.