— Ты делаешь успехи, превосходящие мои самые смелые ожидания! — хвалил его Годдард. — Я видел в тебе искру, но даже не мечтал, что она разгорится в адское пламя!
И — да, придется признать — Роуэн наслаждался такой жизнью, как и предрекал серп Годдард. И ненавидел себя за это, как предсказывал серп Вольта.
— С нетерпением жду, когда тебя посвятят в серпы, — сказал ему Вольта однажды во время вечернего урока. — Может, мы с тобой тогда отколемся от Годдарда. Будем полоть, когда захотим и как захотим…
Но Роуэн понимал: у Вольты никогда не достанет сил преодолеть притяжение Годдарда.
— Это если предположить, что выберут меня, а не Цитру, — указал Роуэн.
— Цитра пропала, — напомнил Вольта. — О ней уже несколько месяцев ни слуху ни духу. Если она вдруг покажется на конклаве, аттестационная комиссия припомнит ей, что она где-то шлялась столько времени. Все, что от тебя требуется, — это успешно пройти финальный тест, и опля — ты серп.
Как раз этого Роуэн и боялся больше всего.
Новость об исчезновении Цитры просочилась к Роуэну по неофициальным каналам. Всей истории он не знал. Ксенократ в чем-то обвинил ее. Дисциплинарная комиссия созвала срочное собрание, на котором выступила серп Кюри и очистила имя своей ученицы от всех подозрений. По-видимому, обвинения были инспирированы Годдардом, потому что он вышел из себя, узнав, что Цитра бесследно исчезла (похоже, даже сама Кюри не имела понятия, где обретается ее подмастерье), и разъярился окончательно, когда комиссия оправдала ее.
На следующий же день Годдард, не помня себя от ярости, устроил массовую прополку. Он обрушил свой гнев на толпу, веселящуюся на осенней ярмарке, и в этот раз Роуэну не удалось спасти ни одного человека — Годдард не отпускал его от себя, используя в качестве оруженосца. Серп Хомски с помощью своего огнемета поджег кукурузный лабиринт, выкуривая оттуда посетителей. Спасшихся от пламени одного за другим приканчивали остальные серпы.
Правда, серп Вольта после этого дня впал в немилость. Он закачал в горящий лабиринт целый баллон ядовитого газа. Очень эффективная акция, но тем самым он украл у Годдарда и его присных большую часть добычи.
Вольта признался Роуэну, что сделал это из человечности:
— Лучше умереть от газа, чем от огня.
Помолчав, он добавил:
— Или чем отправиться в мир иной в тот самый момент, когда думаешь, что спасся из горящего лабиринта.
Возможно, Роуэн недооценивал Вольту — похоже, он все-таки способен сбежать от Годдарда, но не станет ничего предпринимать без Роуэна. Еще один аргумент за то, чтобы получить кольцо серпа.
К концу этого ужасного дня все они полностью исчерпали свои квоты, но испытываемая Годдардом жажда крови, похоже, осталась неудовлетворенной. Он яростно обличал систему, пусть только перед собственными апостолами, и призывал тот день, когда серпы не будут ограничены никакими квотами.
Цитра вернулась в «Дом над водопадом» за несколько недель до зимнего конклава, когда Месяц огней только-только начался и все дарили друг другу подарки. Это был праздник в честь каких-то древних чудес, сути которых никто уже толком не помнил.
В отличие от полного опасностей путешествия к северному побережью Амазонии, домой Цитра летела в комфорте и с миром в душе. Не надо каждые пять минут оглядываться через плечо — никто ее больше не преследовал. Серп Кюри исполнила обещание, и все обвинения были сняты. Но тогда как серп Мандела передал серпу Кюри записку для Цитры с искренними извинениями, Верховный Клинок Ксенократ ничего подобного не сделал.
— Он прикинется, будто ничего не случилось, — сказала серп Кюри, когда они с Цитрой ехали на машине из аэропорта домой. — Другого извинения от него не дождешься.
— Но это же случилось, — возразила Цитра. — Я бросилась с небоскреба, чтобы вырваться из его лап!
— А мне пришлось взорвать два отличных автомобиля, — ехидно добавила серп Кюри.