Роуэн знал — они приняли правильное решение. А услышав, как Цитра отстаивает свой выбор имени, он стал восхищаться ею еще больше, чем когда-либо. Если бы он уже не стоял, то поднялся бы вместе со всеми и аплодировал бы ей.
Но вот славословия утихли, серпы уселись на свои места, и серп Мандела повернулся к Цитре:
— Вы знаете, что должны сделать.
— Да, Ваша честь.
— Какой метод вы избираете?
— Нож, — сказала Цитра. — В большинстве моих испытаний мне пришлось пользоваться ножом, так почему сейчас должно быть по-другому?
Разумеется, целый поднос с клинками уже стоял наготове в незаметном уголке зала. Сейчас его принес Цитре серп-юниор, которого посвятили на осеннем конклаве.
Роуэн не сводил глаз с Цитры, но она избегала встречаться с ним взглядом. Она пристально изучала поднос с клинками и наконец выбрала жуткого вида нож Боуи.
— Таким я убила вчера своего брата, — проговорила она. — Я поклялась, что больше в жизни не коснусь этого ножа, и вот пожалуйста, опять…
— Как он себя чувствует? — спросил Роуэн.
Только теперь Цитра подняла на него взгляд. В ее глазах был страх, но не только — в них светилась решимость. «Хорошо, — подумал Роуэн. — Пусть действует решительно. Тогда все закончится быстрей».
— Он на оживлении, — ответила Цитра. — А когда очнется, его будет ждать большая ваза мороженого с горячей помадкой.
— Повезло мальцу. — Роуэн обвел взглядом собравшихся. В этот момент они больше походили не на конклав, а на самую обычную публику в театре. — Предвкушают зрелище. Ну что — устроим им спектакль?
Цитра еле заметно кивнула.
И тогда Роуэн со всей искренностью и сердечностью проговорил:
— Это великая честь для меня — быть выполотым вами, серп Анастасия.
Роуэн сделал свой последний в жизни вдох и приготовился умереть. Но Цитра еще не была готова. Она перевела взгляд с ножа на кольцо у себя на пальце и сказала:
— А вот это тебе за то, что сломал мне шею.
И с этими словами она размахнулась и двинула ему кулаком в челюсть с такой силой, что он едва удержался на ногах. Толпа ахнула — такого никто не ожидал.
Роуэн поднес руку к лицу — из огромной ссадины в том месте, где кольцо рассекло щеку, хлестала кровь.
И вот теперь Цитра наконец занесла нож… но в тот момент, когда она уже собиралась вонзить его в грудь Роуэна, с трибуны позади них раздался крик:
— Остановитесь!
Это говорил Глас Закона. Он протягивал вперед свое собственное кольцо — оно светилось красным. И так же светилось кольцо Цитры. А когда Роуэн оглянулся вокруг, он увидел, что кольца у всех серпов в пределах десяти ярдов от него испускают то же предупреждающее свечение.
— Его нельзя выполоть, — сказал Глас. — У него иммунитет.
Рев возмущения потряс конклав. Роуэн глянул на кольцо Цитры, испачканное его кровью. Кровь передала его ДНК в базу данных иммунитета еще надежнее, чем это произошло бы при поцелуе. Роуэн улыбнулся Цитре в полном изумлении и абсолютном восторге.
— Цитра, ты гений! Но ты ведь и так в курсе, правда?
— Для тебя я почтенный серп Анастасия, — отчеканила она. — Понятия не имею, о чем ты. Это просто случайность!
Но огонек в ее глазах говорил прямо противоположное.
— К порядку! — надрывался Ксенократ, колотя своим молотком. — Немедленно прекратите орать! Требую тишины!
Серпы начали понемногу успокаиваться. Ксенократ воздел обвиняющий палец.
— Цит… хм… то есть серп Анастасия! Вы дерзко нарушили эдикт коллегии!
— Я ничего не нарушала, Ваше превосходительство. Я была готова выполоть его. Это Глас Закона — он остановил меня. Мне и в голову не приходило, что если ударить Роуэна, это даст ему иммунитет.
Ксенократ воззрился на нее с крайним негодованием… а потом вдруг не смог сдержаться — гоготнул.
— Вот коварная хитрюга! — сказал он. — Еще и отпирается, да так правдоподобно! Вы здесь придетесь ко двору, серп Анастасия.
Он повернулся к Гласу Закона и спросил, что же теперь делать.
— Я бы предложил заключение на год, пока иммунитет не закончится, — предложил Глас.
— А что, где-то еще есть такое место, куда человека можно было бы посадить на законных основаниях? — спросил один из серпов.
Весь зал принялся судить да рядить. Кое-кто даже предложил заключить его под домашний арест, что можно было расценить как положительно, так и отрицательно — в зависимости от намерений предложившего.