Они шли по залам с творениями старых мастеров в полном молчании, нарушаемом лишь звуком их шагов и редкими комментариями серпа: «Взгляните только, как Эль Греко пользуется контрастом, чтобы вызвать у зрителя эмоциональный отклик!», «Посмотрите, какое плавное движение на этой картине Рафаэля! Как оно придает экспрессии сюжету!», «А, Сёра! Пророческий пуантилизм за сотню лет до эпохи пикселей!»
Роуэн, не выдержав, наконец задал назревший вопрос:
— Какое все это имеет отношение к нам?
Серп Фарадей издал вздох легкого раздражения, хотя, несомненно, ожидал вопроса.
— Я даю вам уроки, которых вы не получите в школе.
— Значит, — заключила Цитра, — вы вырываете нас из обыденной жизни, чтобы преподать нам внеплановый урок по истории искусств? А это не разбазаривание вашего драгоценного времени?
Серп рассмеялся, и Роуэн пожалел, что это не он его рассмешил.
— Ну и что вам удалось понять на данный момент? — осведомился Фарадей.
Никто не ответил, поэтому он задал следующий вопрос:
— Как вы думаете, какой была бы наша беседа, если бы я привел вас не сюда, к старым мастерам, а в галерею с картинами постмортального периода?
— Наверно, — осмелился ответить Роуэн, — мы бы говорили о том, что современная живопись больше радует глаз. Она… ну, легче, что ли, беззаботнее…
— Как насчет «созданная без вдохновения»? — подсказал серп.
— Это дело вкуса, — возразила Цитра.
— Возможно. Но сейчас, когда вы знаете, чтó искать в этой живописи умирающих людей, я хотел бы, чтобы вы попытались прочувствовать ее. — И он повел их в следующий зал.
Роуэн был уверен, что ничего не почувствует. И как же глубоко он ошибся!
В следующем зале картинами были увешаны все стены от пола до потолка. Роуэн не узнавал художников, но это не имело значения. В полотнах было что-то общее, как будто их писала если не одна рука, то одна душа. Некоторые работы были на религиозную тематику, другие — портреты, третьи просто схватывали ускользающий свет будничной жизни с динамизмом, отсутствующим в постмортальном искусстве. Тоска и восторг, страдания и радости — всё было здесь, иногда даже вперемешку на одном и том же полотне. Это одновременно и тревожило, и брало за душу.
— Давайте побудем здесь подольше, — попросил Роуэн.
Серп улыбнулся:
— Конечно, давайте.
К тому времени, когда они закончили осмотр, музей открылся. Другие посетители обходили троицу десятой дорогой, что напомнило Роуэну о школе. Цитра, казалось, по-прежнему не понимала, зачем их позвал серп Фарадей, но Роуэн начал догадываться.
Фарадей повел своих юных спутников перекусить в кафе. Официантка сразу же усадила их и принесла меню, не обращая внимания на пришедших раньше. Еще одно преимущество положения. Роуэн заметил, что пока они сидели здесь, новые посетители в ресторан не входили. По-видимому, к тому времени, когда они покончат с завтраком, заведение и вовсе опустеет.
— Если вы хотите, чтобы мы снабжали вас информацией о наших знакомых, — проговорила Цитра, когда принесли ее заказ, — то на меня не рассчитывайте.
— Я сам собираю нужную мне информацию, — ответил серп Фарадей. — Пара детишек в качестве осведомителей мне не нужна.
— Зато мы нужны для чего-то другого, правда? — подметил Роуэн.
Серп не ответил. Вместо этого он заговорил о населении мира и задаче серпов если не остановить его рост, то хотя бы держать его в приемлемых рамках.
— Прирост населения должен быть оптимальным, чтобы Грозовое Облако могло и дальше эффективно служить человечеству. А потому необходимо каждый год выпалывать определенное количество людей. Для этого понадобится больше серпов.
Он вытащил из кармана кольцо — в точности такое же, как то, что носил на пальце. Камень поймал свет ресторанных огней, преломил его, отразил, но в самое ядро так и не пустил — оно оставалось темным.
— Три раза в год серпы встречаются на генеральной ассамблее, которую мы называем конклавом. Там мы обсуждаем свои проблемы, в том числе, нужны ли нашему региону новые серпы.
Цитра вжалась в спинку стула. Кажется, до нее наконец дошло. Хотя Роуэн уже обо всем догадался, вид кольца и его заставил слегка поежиться.
— Камни в наших кольцах, — проговорил Фарадей, — сделаны первыми серпами в начальные дни постмортальной эпохи, когда общество признало, что на место естественной смерти должна прийти неестественная. Таких камней произвели гораздо больше, чем было нужно, потому что основатели Ордена серпов обладали достаточной мудростью, чтобы предвидеть грядущее. Когда нам требуется новый серп, камень оправляют в золото и кольцо отдают избранному кандидату.