В день весеннего конклава шел проливной дождь.
Обычно Цитра не обращала внимания на дождь; но сплошная серость в сочетании с тяжелым душевным напряжением совсем не способствовали хорошему настроению. Хотя, с другой стороны, яркое солнце воспринималось бы как издевательство. Пожалуй, решила Цитра, день, когда тебя представляют устрашающей элегии серпов, не может считаться хорошим ни при какой погоде.
На гиперпоезде до города Фулькрума был всего час езды, но, само собой, серп Фарадей считал гиперпоезда излишней роскошью. «К тому же я предпочитаю наслаждаться видами за окном, а не нестись по глухому подземному туннелю. Я же все-таки человек, а не крот», — сказал он.
Обычный поезд шел туда шесть часов, и Цитра и вправду наслаждалась видами за окном, хотя бóльшую часть времени отдала повторению изученного.
Город Фулькрум стоял на берегу Миссисипи. Девушка припомнила, что некогда берег украшала гигантская серебристая арка. Ее разрушили еще в Эпоху Смертности какие-то непонятные люди, которые тогда назывались «террористами». Цитра постаралась бы узнать о городе побольше, если бы не была так сосредоточена на ядах и оружии.
Они прибыли в город вечером накануне конклава и остановились в отеле в деловом центре.
Утро наступило слишком скоро.
Когда серп Фарадей с учениками ни свет ни заря — в половине седьмого утра — вышли из отеля, к ним стали подбегать прохожие и вручать им свои зонтики. Люди предпочитали сами промокнуть, но не допустить, чтобы серп и его подмастерья брели под дождем.
— А они знают, что вы взяли двух учеников вместо одного? — спросила Цитра.
— Конечно знают, — ответил Роуэн. — Как же иначе?
Но серп Фарадей промолчал, что послужило для Цитры красным флагом.
— Вы же обсудили это с Верховным Клинком, правда, серп Фарадей? — не унималась она.
— Я давно уже понял, что лучше просить у коллегии прощения, чем разрешения, — ответствовал серп.
Цитра бросила на Роуэна взгляд, означающий «Что я говорила?». Роуэн загородился от нее зонтиком.
— Не предвижу проблем, — сказал Фарадей, впрочем, не слишком убедительным тоном.
Цитра опять взглянула на Роуэна — тот уже не загораживался зонтиком.
— Похоже, это заботит только меня одну?
Роуэн пожал плечами.
— У нас иммунитет до зимнего конклава. Отменить иммунитет нельзя, это всем известно. Ну так что они нам могут сделать?
Одни серпы добирались до Капитолия пешком, как Фарадей и его ученики; другие на публикарах, некоторые на частных машинах и немногие в лимузинах. По обе стороны широкой мраморной лестницы, ведущей ко входу, были натянуты веревки и выставлен караул из стражей порядка и гвардейцев Клинка — элитных сил безопасности. Прибывающие серпы были надежно защищены от восторженной публики, хотя сама публика не была защищена от них.
— Терпеть не могу ходить сквозь строй, — сказал серп Фарадей, имея в виду подъем по ступеням. — Хорошо еще, что дождь. В ясную погоду это в сто раз хуже — народ стоит в десять рядов по обе стороны.
Сейчас толпа насчитывала только рядов пять-шесть. Цитре и в голову не приходило, что здесь соберется такая уйма народу, и все лишь затем, чтобы поглазеть на прибывающих на конклав серпов. Хотя, опять же, любое событие с участием звезд притягивает к себе толпы зевак, а чем ассамблея служителей смерти хуже?
Некоторые из серпов приветствовали массы сдержанным взмахом ладони, другие заигрывали со зрителями, целуя детишек и раздавая иммунитет кому попало. Цитра и Роуэн следовали за Фарадеем, чьей линией поведения было полное игнорирование толпы.
В вестибюле несколько десятков серпов снимали с себя дождевики, открывая взору мантии всевозможных расцветок, сшитые из самых разных тканей. Настоящая радуга, не оставляющая места мыслям о смерти. Цитре сразу стало ясно, что это сделано намеренно. Серпы должны восприниматься как составные части света, а не посланцы тьмы.
Пройдя под торжественной аркой, Цитра и Роуэн попали в громадную ротонду — помещение под центральным куполом. Здесь вокруг нарядно убранного стола с роскошным завтраком толклись сотни серпов — приветствовали друг друга, вели непринужденные беседы… Интересно, думала Цитра, о чем они разговаривают? О способах прополки? О погоде? О покрое мантий? Даже когда рядом с тобой оказывается всего один серп, душа уходит в пятки. А когда их сотни, она, чего доброго, может и вовсе отлететь.
Серп Фарадей наклонился к ученикам и приглушенным голосом стал объяснять:
— Видите того человека? — Он указал на лысого мужчину с окладистой бородой. — Это серп Архимед — один из самых старых в мире живых серпов. Он станет вам рассказывать, будто застал Год Кондора — тот самый, когда появились первые серпы, но это вранье. Он, конечно, стар, но не настолько! А вон там… — Он кивнул на женщину с длинными серебристыми волосами, одетую в бледно-лавандовую мантию. — Это серп Кюри.
— Та самая?! — ахнула Цитра. — Гранд-дама Смерти?
— Да, так ее называют.
— Правда, что это она выполола последнего президента, до того, как Грозоблако получило контроль? — спросила Цитра.
— Заодно со всем кабинетом. — Фарадей посмотрел на Кюри, как показалось Цитре, с оттенком непонятной тоски. — В те времена ее деяние было воспринято весьма неоднозначно.
Женщина заметила их взгляды и повернулась к ним. Цитру зазнобило под пронзительным взором серых глаз. Но тут женщина улыбнулась, кивнула и вернулась к прерванной беседе.
Двери в зал заседаний были еще закрыты, перед ними стояла группка из четырех или пяти серпов, чьи яркие мантии усеивали многочисленные драгоценные камни. В центре внимания группы находился серп в мантии королевского синего цвета, расшитой, по всей видимости, бриллиантами. Он что-то сказал, и его спутники засмеялись — немного слишком громко. Наверняка подпевалы этого синего.
— Кто это? — поинтересовалась Цитра.
Лицо серпа Фарадея помрачнело.
— Это, — он даже не пытался скрыть своего отвращения, — серп Годдард. От него надо держаться как можно дальше.
— Годдард… — припомнил Роуэн. — Это не он специалист по массовым прополкам?
Фарадей взглянул на него с беспокойством:
— От кого ты это услышал?
Роуэн передернул плечами.
— Есть у меня один приятель, фанат таких штук. Он много чего знает. Земля слухом полнится.
Цитра опять ахнула. Она слышала эту историю, правда, без упоминания имени Годдарда. Точнее, до нее доходила молва — официального отчета так и не появилось. Но, как сказал Роуэн, земля слухом полнится.
— Это он выполол целый самолет? — спросила она.
— А что такое? — Фарадей бросил на нее холодный, обвиняющий взгляд. — Тебя это впечатляет?
Цитра затрясла головой:
— Нет! Как раз наоборот!
Но она ничего не могла с собой поделать — ее очаровала блистающая синяя мантия. И не одну Цитру. На что, по-видимому, этот человек и рассчитывал.
Однако его мантия оказалась еще не самой ослепительной. Сквозь толпу шествовал серп в роскошной золотой ризе. Человек был настолько массивен, что его одеяние наводило на мысль о золотом шатре.
— А кто этот толстяк? — осведомилась Цитра.
— На вид большой человек, — заметил Роуэн.
— Во всех смыслах, — подтвердил серп Фарадей. — Этот «толстяк», как ты его назвала — Верховный Клинок. Самая могущественная личность в средмериканской коллегии серпов. Он председатель конклава.