— А я не против когда-нибудь стать членом такой комиссии, — сказал Роуэн.
Цитра недоуменно посмотрела на него.
— С чего это ты вдруг заговорил, как Фарадей?
Роуэн пожал плечами.
— Когда ты в Риме[8]…
— Мы не в Риме, — напомнила она. — Если бы мы были в Риме, то конклав собирался бы в месте покруче этого.
Местные рестораны соревновались друг с другом за право обеспечить конклав едой, поэтому обеденный буфет в ротонде поражал еще большей роскошью, чем завтрак. Фарадей навалил себе полную тарелку, что совсем было на него не похоже.
— Не подумайте ничего дурного, — сказала Цитре и Роуэну серп Кюри. Голос ее тек медом, под которым угадывался сарказм. — Те из нас, кто всерьез придерживается обета воздержания, только на конклавах и позволяют себе насладиться отличной едой и тонкими напитками. Это напоминает нам, что мы тоже люди.
Цитра, способная думать только об одной вещи за раз, воспользовалась возможностью добыть информацию.
— Когда будут испытания учеников? — спросила она.
Серп Кюри покровительственно улыбнулась и забросила за спину свои серебряные волосы.
— Тех, что надеются получить сегодня свои кольца, уже тестировали вчера. Что до других, то скоро настанет и ваше время.
Увидев досаду на лице девушки, Роуэн прыснул, чем заслужил от нее сердитый взгляд.
— Заткнись и жри давай, — буркнула она. Роуэн с удовольствием подчинился.
Как бы ни была Цитра поглощена мыслью о предстоящем тесте, она все же начала задумываться, какие события конклава они с Роуэном пропустят, когда их уведут на испытание. Как и соученик, она находила конклав мероприятием весьма познавательным. В мире существовало очень мало людей, не считая серпов и их подмастерьев, которые бы когда-либо наблюдали подобное, да и те ухватывали только крохотный кусочек. Таковыми, например, были агенты по сбыту, которые явились в зал заседаний после обеда. Каждому отводилось десять минут на презентацию оружия или яда, которое он намеревался продать коллегии и, что еще важнее, Главному Оружейнику — именно за ним оставалось окончательное решение относительно закупок. Агенты расхваливали свой товар в отвратной манере инфо-голограмм: «Оно рубит, оно режет! Но погодите! Это еще не все!»
Один из агентов расхваливал цифровой яд, превращающий наниты-целители в крови человека в маленьких голодных ублюдков, пожирающих жертву изнутри за неполную минуту. Он так и сказал — «жертву», что вызвало волну негодования. Главный Оружейник выставил торговца за дверь.
Самый большой успех сопутствовал одному продукту, названному «Прикосновение покоя». Такое имя больше подходило бы какому-нибудь предмету женской гигиены, чем системе доставки смерти. Женщина-агент продемонстрировала маленькую таблетку, которая, однако, предназначалась не объекту прополки, а серпу.
— Примите ее с водой — и через несколько секунд ваши пальцы станут выделять трансдермальный яд. Любой, к кому вы притронетесь в течение следующего часа, будет мгновенно и безболезненно выполот.
Главный Оружейник был так восхищен, что взошел на подиум и принял таблетку, после чего в качестве окончательной, особенно убедительной демонстрации выполол саму торговку. Она продала пятьдесят пузырьков с таблетками посмертно.
Затем возобновились дискуссии, споры и голосования относительно внутренней политики коллегии. Серп Фарадей нашел необходимым высказаться только один раз — когда дело коснулось комиссии по иммунитету:
— По моему мнению, за предоставлением иммунитета должен быть такой же контроль, какой распорядительная комиссия ведет за прополками.
Роуэну с Цитрой было приятно видеть, что мнение их наставника имеет среди его коллег большой вес. Некоторые из серпов, изначально выступавшие против учреждения комиссии по иммунитету, поменяли свою позицию. Однако до того, как было принято окончательное решение, Верховный Клинок Ксенократ объявил, что время для законодательных вопросов исчерпано.
— Это станет главным пунктом повестки на нашем следующем конклаве, — объявил он.
Кое-кто зааплодировал, но несколько человек встали и громко высказали свое возмущение тем, что вопрос отложен в долгий ящик. Серп Фарадей не выразил свое неудовольствие словами. Он лишь сделал долгий вдох и выдох. «Интересно…» — вот и все, что он сказал.
Возможно, все это вызвало бы громкий писк на радарах Роуэна и Цитры, если бы Верховный Клинок не объявил следующий пункт повестки — дела, связанные с учениками.
Нетерпеливой Цитре очень хотелось схватить руку Роуэна и сжимать, пока та не занемеет, но она сдержалась.
Роуэн, с другой стороны, последовал примеру их наставника. Он глубоко вдохнул, затем выдохнул и попытался прогнать тревогу прочь. Он изучил все, что мог изучить, узнал все, что мог узнать. Он постарается сделать все наилучшим образом. Если сегодня его постигнет неудача, возможностей исправиться будет еще более чем достаточно.
— Удачи, — сказал Роуэн Цитре.
— И тебе, — ответила она. — Давай сделаем все так, чтобы серп Фарадей гордился нами!
Роуэн улыбнулся и подумал, что было бы неплохо, если бы Фарадей тоже улыбнулся Цитре, но учитель этого не сделал. Он не отрывал взгляда от Верховного Клинка Ксенократа.
Сначала были вызваны кандидаты на звание серпа. Таких оказалось четверо. Вчера вечером они сдали свой последний экзамен, оставалось только рукоположить их. Или не рукоположить — кому как. Поговаривали, что пятый кандидат вчера провалил последнее испытание. Его (или ее) даже не пригласили на конклав.
На красных бархатных подушках вынесли три кольца. Четверо кандидатов переглянулись: хотя они и прошли свой последний тест, одного из них отправят домой с позором.
Серп Фарадей повернулся к соседу и сказал:
— С последнего конклава только один серп выполол себя, и все же сегодня собираются посвятить троих… Неужели за четыре месяца население так выросло, что нам нужны два дополнительных серпа?
Серп Мандела, председатель аттестационной комиссии, вызвал одного за другим троих избранных. Все они поочередно опускались на колени, Мандела произносил несколько слов о каждом из них, а затем вручал кольцо. Посвященный надевал его на палец и поднимал руку, демонстрируя перстень конклаву. Зал отвечал положенными случаю аплодисментами. Затем новый серп объявлял, какого выдающегося деятеля прошлого он выбрал себе историческим покровителем и чьим именем он теперь будет называться. Конклав аплодировал каждому объявлению, принимая в свои ряды серпов Гудолл, Шредингера и Кольбера.
Когда трое новых серпов покинули подиум, на нем, как и предсказывал серп Фарадей, остался тот самый парень без тормозов. Аплодисменты утихли. Серп Мандела сказал:
— Рэнсом Паладини, вас в серпы решено не посвящать. Куда бы жизнь ни повела вас, мы желаем вам успеха. Можете идти.
Парень несколько секунд помедлил, как будто надеясь, что это шутка. Или еще одно, последнее испытание. Потом губы его сжались, лицо покраснело. Под абсолютное молчание зала он быстро прошагал по центральному проходу, толкнул бронзовые двери (те жалобно скрипнули) и вышел.
— Ужас, — сказала Цитра. — Могли бы хоть похлопать ему за попытку…
— Недостойные не заслуживают поощрения, — отрезал Фарадей.
— Один из нас уйдет тем же путем, — указал Роуэн. Он решил, что если это выпадет ему, он не станет торопиться. Идя по проходу, он будет пристально смотреть в глаза и кивать каждому, кто попадется на пути. Если его выкинут отсюда, он уйдет с высоко поднятой головой.
— Остальные ученики теперь могут выйти вперед, — сказал Ксенократ. Роуэн и Цитра поднялись, готовые встретиться с любым испытанием, предназначенным им коллегией.
• • • • • • • • • • • • • • •
8
Латинская пословица, приписываемая св. Амвросию, гласит: «Когда ты в Риме, поступай как римлянин».