Она отсутствовала довольно долго, но вот наконец вернулась. Роуэн знал: если он хочет, чтобы и между ними, и в его собственной душе воцарился покой, он должен первым ступить на минное поле.
Он стоял перед ее закрытой дверью целую минуту, пока не собрался с духом и не отважился постучать.
— Чего надо? — послышался глухой голос с той стороны.
— Можно войти?
— Не заперто.
Роуэн повернул ручку и открыл дверь. Цитра стояла посередине комнатки и упражнялась с охотничьим ножом — рассекала им воздух, будто сражаясь с призраками.
— Отличная техника, — похвалил Роуэн. И добавил: — Если собираешься выполоть стаю злых волков.
— Навык есть навык, не имеет значения, пользуешься ты им или нет. — Она сунула нож в ножны и швырнула его на стол, после чего уперла руки в бока. — Так чего тебе надо?
— Я только хотел попросить прощения, что оборвал тебя… ну, тогда, в поезде.
Цитра пожала плечами.
— Я несла чушь. Ты был прав, заткнув мне рот.
Положение становилось неловким, поэтому Роуэн бросился на прорыв:
— Может, поговорим об этом?
Она отвернулась от него, села на кровать и открыла учебник анатомии, как будто собиралась углубиться в чтение. Не сразу сообразила, что держит книгу вверх ногами.
— А о чем тут говорить? Я убиваю тебя, или ты убиваешь меня. В любом случае, не хочу об этом думать сейчас. Припечет — тогда и подумаю.
Она посмотрела в открытую книгу, повернула ее правильной стороной вверх, а потом, решив, что хватит притворяться, захлопнула и бросила на пол.
— Я просто хочу побыть одна. Понял?
И все же Роуэн не ушел, а присел на краешек ее кровати. Поскольку она не прогнала его, он придвинулся к ней чуть ближе. Цитра следила за его действиями, но помалкивала.
Ему хотелось дотянуться до нее, может быть, притронуться к щеке, но вдруг вспомнил о торговке, которую выпололи прикосновением. Что за извращенный способ! Роуэну хотелось поцеловать Цитру. Нет больше смысла это отрицать. Он уже много недель подавлял желание поцеловать ее, потому что знал — учитель этого не потерпит. Но серпа Фарадея сейчас здесь не было, и водоворот, в который бросили их обоих, смыл все ставки со стола.
И тут, к его изумлению, она сама резко наклонилась к нему и поцеловала, застав Роуэна врасплох.
— Ну вот, — сказала она. — Мы сделали это. Доволен? Теперь вали отсюда.
— А если я не хочу валить?
Цитра помедлила. Достаточно долго, чтобы стало ясно — она не против, если он останется. И все же в конце концов она сказала:
— Из этого не выйдет ничего хорошего. Ни для тебя, ни для меня.
Она отодвинулась от него подальше и прижала колени к груди.
— Я вовсе не влюблена в тебя, Роуэн. И хочу, чтобы так это и оставалось.
Роуэн поднялся и переместился в более безопасное место — на порог. Там он обернулся и сказал:
— Все в порядке, Цитра. Я тоже не влюблен в тебя.
• • • • • • • • • • • • • • •
Я не из тех, кто легко впадает в ярость, но как смеет эта старая гвардия диктовать, как мне себя вести?! Как было бы хорошо, если бы они все до единого самовыпололись, чтобы нам покончить с этими ханжами, изнывающими от ненависти к себе! Я предпочитаю заниматься прополкой с гордостью, а не со стыдом. Я выбираю жизнь, хотя и несу смерть. Да, это не ошибка. Я считаю, что мы, серпы, стоим над законом, потому что заслуживаем этого. Я предвижу день, когда новых серпов станут выбирать не за какую-то туманную, эзотерическую высокоморальность, а потому, что они испытывают удовольствие, отбирая жизнь. В конце-то концов, мы живем в совершенном мире, а в совершенном мире все имеют право наслаждаться своей работой, не так ли?
— Из дневника почтенного серпа Годдарда
16
Чистильщик бассейна
На пороге большого особняка, принадлежащего директору компании, стоял серп. Собственно, серпов было четверо, просто остальные трое держались несколько позади, отдавая человеку в королевском синем роль своего полномочного представителя.
Директора охватил страх, нет, даже не страх, а ужас, но он бы не сделал такой великолепной карьеры, если бы не умел держать свои эмоции при себе. Он обладал острым умом и лицом прожженного игрока в покер. Он не позволит себя запугать этому олицетворению смерти, явившемуся на его порог, пусть его мантия и расшита бриллиантами!
— Я удивлен. Вам удалось дойти до входной двери, а моя охрана меня даже не уведомила, — сказал директор как можно более непринужденно.
— Они бы уведомили, но мы их выпололи, — сказала женщина-серп с паназиатскими чертами лица, одетая в зеленую мантию.
Директор не позволил этой новости выбить себя из седла.
— А, так я вам нужен, чтобы дать их личные данные — ведь вы должны сообщить их родным?
— Не совсем, — сказал старший серп. — Можно войти?
И поскольку директор знал, что отказать не имеет права, он отступил в сторону.
Бриллиантовый серп и его радужная свита проследовали в дом и принялись оглядываться, оценивая элегантную роскошь особняка.
— Я почтенный серп Годдард. Это мои партнеры, молодые серпы Вольта, Хомски и Рэнд.
— Стильные мантии, — заметил директор, все еще успешно скрывая свой страх.
— Благодарю, — ответил серп Годдард. — Вижу, у вас отменный вкус. Мои комплименты вашему оформителю.
— Это моя жена, — сказал директор, внутренне содрогаясь оттого, что, упомянув ее, привлек к ней внимание этих живодеров.
Серп Вольта — молодой человек африканской наружности, одетый в желтую мантию — прогулялся по просторному вестибюлю, заглядывая в арки, открывающие проходы в другие части дома.
— Все по фэншуй, — одобрил он. — Поток энергии очень важен в таком большом доме.
— И бассейн тут, должно быть, внушительного размера, — сказал тот, что носил мантию цвета пламени, украшенную рубинами. Серп Хомски. Блондин с бледным и жестоким лицом.
Директору показалось, что визитеры намеренно и не без удовольствия затягивают разговор. Чем больше он им подыгрывает, тем сильнее их власть над ним. Он решил прекратить светскую болтовню прежде, чем они увидят, как он сломается.
— Осмелюсь спросить — по какому делу вы пришли?
Серп Годдард взглянул на него, но проигнорировал вопрос. Он кивнул своим подчиненным, и двое из троих ушли. Тот, кто в желтом, устремился вверх по винтовой лестнице, женщина в зеленом отправилась исследовать первый этаж. Бледный в оранжевом остался в вестибюле. Он был самым крупным из этой четверки — настоящая гора мышц — и, возможно, служил своему шефу также и телохранителем. Как будто нашелся бы глупец, решивший покуситься на серпа!
Директор подумал — а где сейчас его дети? В саду с няней? Наверху? Он не знал, а последнее, чего бы ему хотелось, — это позволить серпам без присмотра шататься по его дому.
— Подождите! — сказал он. — Какова бы ни была ваша цель, уверен, мы сможем договориться. Вам, конечно, известно, кто я, не так ли?
Вместо того, чтобы посмотреть на директора, серп Годдард вперился взглядом в картину на стене.
— Некто достаточно богатый, чтобы иметь в своей коллекции Сезанна, — отозвался он.
Может ли так статься, что он не знает? Неужели они зашли сюда просто так, случайно? Собственно, серпы и обязаны делать свой выбор случайно, но ведь не до такой же степени?! Директор почувствовал, как плотина, сдерживающая его страхи, пошла трещинами.
— Пожалуйста, — взмолился он. — Меня зовут Максим Изли. Вы, конечно, слышали мое имя?
Серп смотрел на него, и в его глазах не было и тени узнавания. Реакция пришла со стороны серпа, одетого в пламя.
— Так это вы управляете компанией «Перерождение»?
Наконец-то и Годдард узнал его.