— О, верно! Ваша компания вторая в индустрии обновления.
— Скоро будет первой, — похвалился Изли по привычке. — Как только мы запустим нашу технологию, позволяющую обновляться до возраста, моложе двадцати одного.
— У меня есть друзья, воспользовавшиеся вашими услугами. Я сам еще пока что не заворачивал за угол.
— Вы можете стать первым человеком, опробовавшим наш новый процесс.
Годдард со смехом повернулся к своему приспешнику:
— Ты можешь вообразить меня подростком?
— Под чем?!
Чем больше они веселились, тем сильнее ужас овладевал мистером Изли. Больше не имело смысла скрывать свое отчаяние.
— Но есть же что-то, чего бы вам хотелось! Я могу дать вам нечто ценное…
И тут наконец Годдард выложил карты на стол:
— Я хочу ваше поместье.
Изли едва успел подавить возглас «Простите, что?», поскольку заявление Годдарда не оставляло места для толкований. Собственно, не заявление, а наглое требование. Но Максим Изли не был бы Максимом Изли, если бы не умел договариваться.
— В моем гараже стоят десятка два автомобилей Эпохи Смертности. Каждый из них бесценен! Возьмите любой. Возьмите все!
Серп подступил ближе, и Изли неожиданно обнаружил, что к его горлу справа от адамова яблока прижимается лезвие. Он и не заметил, когда серп выхватил нож. Все произошло так быстро — клинок, казалось, материализовался около яремной вены Изли прямо из воздуха.
— Давай-ка внесем ясность, — спокойно промолвил Годдард. — Мы здесь не затем, чтобы торговаться. Мы серпы и, согласно закону, можем взять все, что хотим. Хотим забрать жизнь — заберем. Вот так просто. У тебя здесь нет никакой власти. Тебе все ясно?
Изли кивнул, почувствовав при этом, как клинок надрезал ему кожу. Удовлетворенный, Годдард убрал нож от его горла.
— Такое поместье, как это, требует солидного штата прислуги — всяких там дворецких, садовников, может, даже конюхов. Сколько у тебя персонала?
Изли попытался что-то выдавить, но ничего не получилось. Он прочистил горло и попробовал еще раз.
— Двенадцать, — сказал он. — Двенадцать работников на полную ставку.
В это мгновение из кухни появилась женщина в зеленом — серп Рэнд, — ведя за собой молодого человека, которого жена Изли недавно приняла на работу. С виду парню было лет двадцать с небольшим. Изли не помнил его имени.
— И кто же это такой? — поинтересовался Годдард.
— Чистильщик бассейна.
— Ах чистильщик бассейна… — издевательски повторила Рэнд. — Красавчик, которого жена наняла для ухода за бассейном. Ну-ну…
Годдард кивнул своему амбалу в оранжевом. Тот подошел к молодому человеку, протянул руку и коснулся его щеки. Парень упал как подкошенный, его голова ударилась о мраморный пол. Глаза его остались открытыми, но жизнь из них ушла. Молодого человека выпололи.
— Работает! — констатировал серп Хомски, глядя на свою ладонь. — Определенно стоит того, что за него заплатил Главный Оружейник.
— Итак, — сказал Годдард, — хотя мы вправе взять все, что пожелаем, я человек справедливый. В обмен на это прекрасное поместье я предлагаю тебе, твоей семье и оставшемуся в живых персоналу полный иммунитет на каждый год, который мы проведем здесь.
На Изли мгновенно накатила мощная волна облегчения. «Ну и дела, — подумал он. — У тебя украли дом, а ты все равно радуешься».
— На колени! — скомандовал Годдард. Изли подчинился. — Целуй!
Изли не медлил ни мгновения — приложился к кольцу, да так, что оправой ему защемило губу.
— А теперь иди в свой офис и подай в отставку, и чтобы решение вступило в силу немедленно.
На этот раз Изли не успел прикусить язык:
— Простите, что?
— Твою работу может выполнять кто-нибудь другой. Уверен, есть много таких, у кого руки чешутся занять твое место.
Изли поднялся на дрожащих ногах.
— Но… но почему? Пожалуйста, просто дайте мне и моей семье уйти! Мы не доставим вам неприятностей. Ничего не возьмем, кроме одежды, которая на нас сейчас. Вы больше никогда нас не увидите!
— Увы, я не могу позволить вам уйти, — сказал серп Годдард. — Мне нужен новый чистильщик для бассейна.
• • • • • • • • • • • • • • •
Я считаю, это было мудрое решение — запретить серпам выпалывать друг друга. Оно было принято для того, чтобы не допустить борьбы за власть на византийский манер; но там, где есть власть, всегда есть те, кто изыщет способ ее захватить.
И еще я считаю правильным, что нам дана власть выпалывать себя самих. Должна признать, бывали времена, когда я раздумывала, не совершить ли мне самопрополку. В моменты, когда груз ответственности становился слишком тяжелым, казалось, что сбросить ярмо этого мира — наилучший выбор. Но одна мысль все время останавливала мою руку.
Если не я, то кто же?
Будет ли серп, который придет на мое место, человеком сострадательным и справедливым?
Я могу принять мир, в котором нет меня. Но я не выношу мысли о том, что в мое отсутствие прополку будет производить кто-то другой.
— Из дневника почтенного серпа Кюри
17
Седьмая заповедь
После полуночи Цитру и Роуэна разбудил громкий стук в дверь. Они выскочили из своих каморок, встретились в коридоре и рефлекторно взглянули на закрытую дверь серпа Фарадея. Цитра повернула ручку — дверь оказалась не заперта. Девушка приоткрыла ее и, заглянув в щель, обнаружила, что серпа в спальне нет. Постель была не смята.
Это было необычно, хотя и не сказать, чтобы совсем неслыханно для Фарадея — задерживаться в городе так поздно. Они понятия не имели, чем он занимался в такие ночи, и не хотели спрашивать. Первое, от чего ученики избавлялись довольно быстро — это любопытство. Цитра с Роуэном давно уже поняли, что в жизни серпа есть много такого, о чем им лучше не знать.
Неумолимый стук продолжался, причем колотили кулаками, а не костяшками пальцев.
— И что? — сказал Роуэн. — Ну он забыл свои ключи. И что?
Это было самое разумное объяснение, а самое разумное объяснение, как правило, оказывается верным, так ведь? Ребята направились к входной двери, мысленно приготовившись получить взбучку.
«Как это — вы не слышали моего стука? — накинется на них учитель. — Насколько мне известно, в течение последних двух веков на земле нет глухих!»
Но открыв дверь, они обнаружили на пороге не серпа Фарадея, а двух офицеров. Да не простых служителей порядка, а членов Гвардии Клинка в униформах, украшенных эмблемой Ордена серпов.
— Цитра Терранова и Роуэн Дамиш? — осведомился один из гвардейцев.
— Да, — ответил Роуэн. Он сделал небольшой шаг вперед и заслонил Цитру плечом. Ему самому его защитный жест казался весьма галантным, тогда как Цитру он только раздосадовал.
— Вам придется пройти с нами.
— Почему? — спросил Роуэн. — Что происходит?
— Не имеем права сказать, — ответил второй гвардеец.
Цитра отпихнула плечо Роуэна в сторону.
— Мы ученики серпа, — сказала она, — а это значит, что Гвардия Клинка служит нам, а не наоборот. Вы не имеете права забирать нас против нашей воли! — Что, скорее всего, было неправдой, но гвардейцы замешкались.
И тогда из темноты раздался голос:
— Предоставьте это мне.
Из мрака выступила знакомая фигура, совершенно неуместная в этом районе города. На темном пороге затканная золотом мантия Верховного Клинка не сияла — она казалась тусклой, чуть ли не коричневой.
— Будьте любезны пойти со мной. Немедленно. Мы пошлем кого-нибудь за вашими вещами.
Поскольку Роуэн стоял в пижаме, а Цитра в халате, ни тот, ни другая не кинулись исполнять распоряжение. Однако они догадывались, что одежда — наименьшая из их проблем.
— Где серп Фарадей? — спросил Роуэн.
Верховный Клинок глубоко вздохнул.
— Он прибегнул к седьмой заповеди, — сказал Ксенократ. — Серп Фарадей выполол себя.