Или внутренняя скверна, черная и скользкая, растекающаяся по телу, словно смола по молодому, изрубленному дереву, призывающая ненавидеть каждого тупого гондона на этой планете, потому, что они действительно это заслуживают, и уж если бы кто стал по ним плакать, так это еще более тупые гондоны, запустившие дегенеративный инкубатор по оккупации мира имбецилами.
А может, это была обычная, абсолютно ничем не выдающаяся, простуда, в очередной раз подорвавшая иммунитет, что сделало выполнение рутинной работы непосильной задачей?
Ложась спать, у меня начинается сослагание всякого бреда, кардинально
меняются мысли, взгляды, мнения на те или иные вещи, что буквально доводит до истерики и осознании полной бессмысленности своих действий, неправильного подхода к вещам.
Даже оправдание этих загонов малой значимостью в космическом масштабе не изменяет ситуацию.
Утром этого как будто и не было. Однако, существует премерзкая средняя стадия между данными двумя элементами – кошмары.
Кошмары – самая малая из присутствующих проблем в моей жизни, которая доставляет мне массу дискомфорта. Не сказать, что это такая уж непереносимая вещь, но привыкнуть к этому практически невозможно. Кому-то, может быть, удается, но только не мне.
Каждый день мои сны выстраивают многоуровневые лабиринты из всех неприятных мне воспоминаний. Психоделические коктейли из подсознательных страхов множатся, собираются в группы, чтобы коллективно подавить во мне меня саму. Стереть личность. Лишить собственного «я»
Абсурд? Возможно.
Возможно, я перебарщиваю с легкими наркотиками, выпадая из жизни на недели, месяца, погружаясь в бесконечную череду блаженства, сменяемой зубодробительным кайфом. Закидываюсь в перерывах между работой. Переживаю, в прямом смысле, недельную ломку в запертой комнате без еды и воды, разговаривая с Богом и его сыном, пока мое тело пронзают миллионы раскаленных игл, перекручивают в мясорубке, сдирают кожу, ломают кувалдой кости и высасывают глаза через соломинку.
Возможно, я злоупотребляю алкоголем. Очень сильно. Вливаю в себя тонны вина с утра до ночи и не пьянею, потому что уже выработался иммунитет. Спустя время, чувствуя упавший на себя весь гребаный мир, ненадолго разлепляю глаза, чтобы потом проспать несколько дней подряд. И, наконец, проснувшись от длительной спячки, рыдаю.
Возможно, я не глядя закидываюсь горстью таблеток от каждого недуга. Существующих или нет, какая разница? Придумывая себе болезнь, она начинает, так или иначе, проявлять свое действие. И с каждым разом, мутируя, она убеждает тебя в том, что это еще начало самого плохого.
Возможно, я слишком часто принимаю попытки самоубийства, но слишком эгоистична, чтобы покончить с собой. Отчаявшись, причиняю себе боль острыми предметами, чтобы почувствовать хоть что-то, убедиться, что все еще жива. Мое тело испещрено шрамами, внутренними и внешними, но я научилась их не стесняться. Прошлое нужно уважать, каким бы оно не было.
Возможно, я морю свое тело голодом, пытаясь вместе с жиром, которого у меня практически никогда не было, избавиться от внутренних демонов, приходящих ко мне по ночам.
Возможно, я разочаровалась во всех отношениях, в которых мне не посчастливилось побывать, из-за того, что сама прикладывала усилия у тому, чтобы меня как можно скорее бросили, не чувствуя вину за решение, которое я перекладывала на другого. Ведь я знаю свою своевольную натуру и то, что рано или поздно любая связь, будь она тверже алмаза, обращается в прах. Именно поэтому мне легче закончить все в самом начале, не чувствуя горечь утраты, любимого мной когда-то, человека.
Возможно, я нону крест на шее, несмотря на то, что не являюсь верующей, из-за моих долгов перед людьми. Грешница – слишком слабое описание меня, скорее похожее на комплимент.
Воз и маленькая тележка таких вот «возможно», тянущих за собой на дно. Дно столь глубокое и темное, что, предприняв попытку подняться с него, ты вмиг будешь погребен еще ниже зыбучими песками собственных иллюзий.
«Hide my head I wanna drown my sorrow.»
Образы, видения, галлюцинации, уродливые тени в углах комнат, дурные мысли, хорошие мысли, мысли о будущем – мрачные призраки упущенных возможностей.
Я давно научилась с этим жить и бороться. Еще с детства. Когда отец в моем присутствии мог смотреть фильмы эротического содержания, шевеля одной рукой у себя в штанах, а другой подзывая меня к себе. Мать грезила безуспешной идеей сделать из меня леди, носясь за мной по дому с желанием потушить об меня сигарету за то, что родилась дочерью, клейменой неоправданными ожиданиями.