Она смотрела то на кофейник, то на пол, то на изразцовую печь, то на книжные полки, а теперь смотрела на его вытянутое худое лицо.
— Да, — сказал он. — Это я вижу. Не похоже, что ваша ситуация была стандартной. И у меня нет для вас особого утешения; все, что я могу вам сказать, это то, что сказали мне те, кто пережил подобное.
— Я просто должна продолжать оставаться в неведении, — грустно сказала Лира, — и знать, что он что-то скрывает… А единственного человека, с которым я действительно могла бы поговорить об этом, который действительно понял бы каждую мелочь, я больше никогда не увижу.
— Не единственного.
— Единственного, — твердо сказала Лира.
— Хотите, я передам Ваше сообщение Серафине Пеккала?
— Да… Нет. Не то чтобы это имело большое значение. Просто я сомневаюсь, вот и все. Просто не знаю. Сомневаюсь, что Серафина очень удивится, что я не могу смириться.
— Думаю, она уверена, что вы сможете. Я скажу ей, что вы приходили, и передам ваши приветствия, как, полагаю, вы этого захотите.
— Конечно. Спасибо, — сказала Лира, услышав намек на конец беседы и собираясь встать, но консул еще не закончил.
— Знаешь, на самом деле не удивительно, что есть вещи, касаемые нас самих, которые до сих пор остаются для нас загадкой, — сказал он. — Может быть, нам следует искать утешение в наличии знаний, даже если они временно скрыты.
— Есть много вещей, которые должны нас утешать, — сказала Лира, — но почему-то не утешают.
Тем не менее, сказав это, она почувствовала себя немного лучше, возможно, потому, что была довольна собой за четко сформулированную мысль.
Доктор Ланселиус улыбнулся и встал.
— Как продвигаются раскопки? — спросил он, открывая дверь гостиной. — Много открытий сделали?
— Проторыбаки много рыбы съели, — сказала она ему, — видимо. Но раскопки продолжаются. Главное, что удалось выяснить археологам, — это уровень моря. Раньше он был выше, чем сейчас.
Он постучал пальцем по барометру, висевшему рядом с дверью.
— Атмосферное давление падает, — сказал он. — И, думаю, пойдет снег.
— Это хорошо.
— Да, это верно. Все возвращается на круги своя.
Лира, не глядя, знала, что Пан вот-вот прыгнет ей на плечо, и машинально потянулась, чтобы его погладить. Доктор Ланселиус наклонился, чтобы подобрать своего деймона-змею.
— Спасибо, — сказала Лира, пожав ему руку.
— Не забудь передать привет Фардеру Кораму. Моё величайшее почтение.
— Передам. До свидания!
Первые хлопья снега закружились в сером воздухе, когда они нашли трактор у главного почтового отделения. Дункан Армстронг смотрел на часы, а его рыжий деймон-хорек подергивал носом, глядя на Пантелеймона.
— Я вовремя, — сказала Лира. — В точности.
— Если бы не вы, меня бы здесь не было. Закутайтесь потеплее, будет гораздо холоднее, прежде чем мы доберемся до лагеря.
Она забралась в кузов и устроилась среди мехов, пока Армстронг жал на стартер. Крепкий маленький трактор с трудом тащился по изрытой колеями дороге.
Пантелеймон, обвившийся вокруг Лириной шеи, заговорил ей на ухо, чтобы его было слышно сквозь рев мотора.
— Знаешь, — сказал он, — если бы ты не сказала, что мы как ведьмы, он бы и не узнал.
— Что? Но он знал!
— Только когда ты ему сказала.
Лира вспомнила о том, что рассказала.
— Хм, — сказала она. — Но он уже знал.
— Нет, не знал. Серафина никогда бы ему не рассказала.
— Откуда ты знаешь?
— Потому что его деймон сказал мне.
Лира усмехнулась.
— Когда? — спросила она. — Ты все время был снаружи!
— И она тоже.
— Нет, она… — Лира замолчала. После того как она заметила маленькую зеленую змею на окне, то полностью переключила внимание на самого доктора Ланселиуса. Потом она поняла, что это значит, и у нее отвисла челюсть.
— Значит, они…
— Вроде нас. Он тоже это сделал.
— Но она сказала… я имею в виду, Серафина сказала тебе перед тем, как мы снова нашли друг друга… я думала, что это умеют только ведьмы! Ведьмы и мы. Я думала, мы были единственные.
Пан прекрасно знал, что это мы включало в себя и Уилла.
— Ну, — сказал он, — это не так. И я скажу тебе еще кое-что.
— Постой. Он не сказал мне, как он сделал это, но показал тебе.