А тут все оказалось совсем не сказкой. И пусть сегодня мы получили с Зиной лишь фрукты да птичек, все равно это было за рамками обычной привычной жизни. Поэтому вечером я долго не могла заснуть, прокручивая в голове прошедшее занятие. А ведь были еще стихии. Как я буду работать с ними? Так же волшебно, как писали в книжках или по-другому? А особенности метаморфа… Хотя они-то мне не казались волшебными. Просто удивительная способность владеть мышцами лица.
Когда я все же уснула, время было уже под утро. И мой перевозбужденный мозг стал рисовать странные картины. Я увидела сначала мужчину в военной форме. Причем форма была не такой, к какой мы привыкли. Это был комбинезон, на подобии тех, в которых ходила охрана в Одане, лишь с тем отличием, что на почти байкерском наряде были прицеплены самые настоящие золотые эполеты. Мужчина звал меня по имени и, как мне показалось, плакал.
- Мэри, Мэри! – его голос дрожал и срывался на высоких нотах. – Где ты моя девочка?
Я вдруг вспомнила (не понимаю, во сне или наяву), что это сон видела в раннем детстве, когда в моей голове еще хранились обрывки прежней жизни. Но этого мужчину я точно никогда не видела. Не в этой жизни.
Потом вдруг, откуда не возьмись, появился Снег. Только его черные волосы были не коротко подстриженными, а длинными. Спускались ниже лопаток. И вместо смоляных кудрей он оказался блондином. А, может, это бы вовсе не Снег?
- Мэри, я тоже тебя ищу! Приди ко мне! – звал незнакомец с его лицом. А я разрывалась буквально попам, не решаясь приблизиться ни к одному из мужчин.
Потом между мужчинами появилась пара, скорее всего, муж с женой. Они тоже звали меня и обещали, что если мы вернемся, то я стану их дочкой. Только я не поняла, почему «мы»?
В завершении этого сумбура появился Алексей Геннадьевич. Он противно хохотал и тыкал в меня пальцем, уродливо смеясь:
- Маша, ты же даже не человек, ты бертроил! У тебя даже тела нет!
В итоге я проснулась вся в холодном поту. Меня за плечо трясла Иринка Старцева.
- Сурайкина, проснись! Опять тебе кошмары снятся!
Подняв веки, я ошалело уставилась на девушку, не понимая, что та делает в моей комнате. Она, верно истолковав мой безумный взгляд, лишь тяжело вздохнула со словами:
- Ты так же кричала, когда только в детский дом привезли. Воспитатели говорили, что тебя нужно обязательно будить, иначе, неизвестно что с тобой произойдет. Я была тогда маленькой, но слова их запомнила. И очень боялась, что однажды проснусь, а на соседней кровати вместо тебя спит монстр. И поэтому всегда тебя будила.
- А почему я этого не помню? – удивленно смотрю в глаза бывшей однокашнице. – Ни как кричала, ни что мне снилось.
- Я этого не знаю, - она просто пожала печами. - Взрослые нам об этом ничего не рассказывали. А ты всегда засыпала безмятежным сном младенца. А я потом всю ночь ворочалась с боку на бок. Сегодня же проснулась и услышала знакомые звуки. Благо, ты дверь запереть забыла.
- Спасибо! – только и смога ответить я. Она дернула плечом со словами:
- Да не за что! – и вышла прочь.
Я же задумалась. Похоже, магия будит во мне воспоминания, которые были глубоко запрятаны в моем мозгу. Только как в тех воспоминаниях оказался Снег, с которым я познакомилась буквально недавно?
***
На следующее утро всех предупредили, что сегодня будут занятия со стихиями. Их я боялась больше всего. Маячившая на поляне фигура Зинаиды подтвердила мои опасения. Этот день нам снова предстояло провести вместе. Только вот ее стихия – огонь. И это однозначно пугало. Арбузиками и канарейками дело могло не кончиться.
Занятия вел Николай. Судя по его довольному лицу, наша направленность его нисколько не пугала.
- Доброе утро, красавицы! – улыбнулся мужчина, подходя ближе. – Рад вас видеть снова!
И его благодушное и радостное настроение немного меня успокоило. Я дружелюбно улыбнулась в ответ. А вот Зина неожиданно смутилась и покраснела, чем привела меня в легкое замешательство. Казалось, нашу правдолюбку ничего смутить было не должно.
Напиток нам сегодня не дали. Преподаватель сказал, что пробуждать магию будем медитацией. На полянке, как оказалось, уже были постелены коврики, на которые нас и усадили. Велели закрыть газа и вслушаться в тишину природы.
Тишины как таковой не было. Природа напоминала времена, когда в детском доме весной открывали окна для проветривания. И в тот же миг в тишину казенных комнат врывался птичий гомон из парка, которым было окружено здание. А воздух казался густым, несмотря на свою хрустальную прозрачность. И я снова унеслась мыслями в детство. За все свои почти тридцать лет так часто, как в Одане, там не бывала.