— Вставай, Джаг. Давай покончим с этим дерьмом как можно быстрее.
Сын поднялся. Он почти одного роста со мной. В плечах, конечно, намного уже, но… Он больше не ребёнок. Или? Губы у него дрожали.
— Я поверить не могу, что ты идёшь на поводу у этой… Гадюки, — прошептал он.
— Меньше разговоров, больше дела, Форсайт, — раздалось из-за дверей.
— Раздевайся.
Я не хочу его заставлять. Физически. Он, не сводя с меня глаз, снимает шапку и кидает её на пол с такой ненавистью, что я почти вижу, как она разлетается на осколки. Я снова медленно выдыхаю. Не психуй, ЭфПи. Терпи.
Наклоняюсь и поднимаю шапку с пола. Кладу её на тумбочку рядом с кроватью. Выжидающе смотрю на сына. Я больше не буду повторять. Мы никуда не денемся из этой комнаты — это очевидно. Так что мы можем так стоять вечность. Ну, по крайней мере, пока не вернётся ДжейБи. А тогда всё может обернуться ещё хуже… Джагхед это, видимо, тоже внезапно осознает. Я понимаю по его мимике, что в этот самый момент он посылает всё к чертям. Стягивает джинсы и остаётся в одной футболке с буквой «S» и боксерах. Я киваю на высокую деревянную спинку его кровати.
— Перегнись через край.
Жду, когда он устроится. Чуть-чуть подталкиваю, чтобы было удобнее. Он упирается предплечьями в матрас. Я выдыхаю ещё раз. Мне кажется, выдыхаю я куда больше, чем вдыхаю. Возможно, скоро воздух во мне закончится…
Я отвратителен сам себе, но я должен сделать кое-что ещё. Потому что она почувствует разницу. Она её услышит. Аккуратно, стараясь не касаться его тела, спускаю его боксеры до колен. Он только поверхностно дышит. И я понимаю: Джагхед где-то не здесь. Где-то с Бетти, с Арчи, с Вероникой. Где-то в своих текстах. Я даю сыну ещё немного времени, пока выдёргиваю из джинсов ремень. Этот звук возвращает его в реальность, заставляет косить глазом на меня. Ему интересно. Ему, чёрт побери, всегда интересно! Интересно нарваться на стычку с Бульдогами. Интересно связаться с Пенни Пибоди. Интересно пойти в одиночку на встречу с Упырями. Интересно вломиться ночью в офис шерифа. Интересно получить по заднице. Я еле сдерживаю смешок. Заставляю себя сосредоточится.
Удар. Он слегка подаётся вперёд и еле слышно шипит. Я даю ему немного времени привыкнуть к ощущениям. Возможно, в детстве я и шлёпал его. Она уж точно шлёпала. Но это всегда было рукой. И это всегда был один-два удара. Я беру ремень поудобнее, обматываю его один раз вокруг руки — слишком длинный — чтобы не было захлёстов.
Удар. Он лишь слегка вздрагивает. Удар. Удар. Удар. Скрежет зубов и шипение. Змей, что тут скажешь. Я вновь даю ему передохнуть. И себе. Я стараюсь не попадать по пояснице и по бёдрам. Не хочу, чтобы синяки остались надолго. Вряд ли он найдёт, как объяснить это Бетти. Хотя нет, этот найдёт.
Удар. Удар. Удар. Восемь. Я считаю, чтобы не терять концентрацию. Интересно, сколько по её мнению «достаточно»? Двадцать — пусть будет двадцать. Тем более, он неплохо держится. Я понимаю, что это не выносливость и не стойкость — это упрямство. То самое. Наследственное. Я всё ещё не слышу практически никаких звуков, кроме шипения. Изредка он срывается на еле слышный стон. Не уворачивается и не крутит задницей. Только слегка приподнимается на носочках в момент удара. Может, не первый раз? Мало ли, какие у Бетти вкусы… Господи, ЭфПи, о чём ты думаешь? Удар. Удар.
Он начинает шмыгать носом. Редко. Пытается сдерживаться. Пытается дышать ровно. Удар. Удар. Удар. Сбивается. Срывается на стон. Закусывает губу. Удар. Удар. Подаётся чуть вперёд и утыкается лицом в матрас. Я понимаю, что ей этого мало. Понимаю, что она будет упрекать и его, и меня в недостаточности наказания…
Я кладу ладонь сыну на поясницу и слегка тяну его назад. Чувствую, как он дрожит.
— Стой смирно. И считай вслух, — нарочито громко и жёстко говорю я, шёпотом добавляю. — Всего пять, малыш.
Ненавижу себя. Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу. Даже когда я в пьяном угаре бросал в его сторону пустую бутылку, я не хотел сделать ему больно. Я хотел, чтобы он свалил подальше и не видел этого позора. А сейчас я причиняю ему боль. Абсолютно сознательно.
Удар. Он глубоко вздыхает, всхлипывает, твёрдо произносит.
— Один.
Молодец. Терпи, Джаг. Это мелочи. Скоро забудется…
Да кого ты обманываешь, ЭфПи? Твой пацан тебе это до конца жизни не забудет.
Удар. Мальчик хватает ртом воздух. Будь ты проклят, ЭфПи Джонс.
— Два.
На пунцовой заднице сына вспыхивает очередная бордовая полоса. Жестковато. Но ничего. Он крепкий парень. В конце концов, влезать в офис шерифа было действительно верхом идиотизма. Удар.
— Три, — слово теряется за стоном.
Отлично, так даже лучше. Пусть она порадуется.
— Я не слышу, — жестко требую я, молясь, чтобы сын понял какого черта я делаю.
— Это было три, сэр, — прерывисто, но громко и отчётливо проговаривает Джаг.
Понимает. Я еле сдерживаю улыбку. Ещё чуть-чуть и это закончится. Терпи, Джагги. Терпи, ЭфПи. Удар.
Сын снова срывается на стон, тяжело дышит, но быстро заставляет себя собраться.
— Четыре.
Я даю ему немного времени раздышаться и впечатываю последний удар.
— Пять.
Он вновь подаётся вперёд, утыкается лицом в матрас, разжимает пальцы, которыми до этого судорожно вцеплялся в простынь. Несколько раз отрывисто выдыхает, еле сдерживается, чтобы не зарыдать.
Я мягко провожу ладонью по его спине. Взъерошиваю волосы.
— Ты молодец, Джагги. Прости меня, — шёпотом говорю я, добавляю громко и жестко. — У тебя пять минут, чтобы привести себя в порядок.
Устало выхожу в гостиную. Она сидит на диване, покачивая в руках стакан колы со льдом.
— Я впечатлена, Форсайт, — почти ласково говорит она. — Я и не думала, что у тебя такие стальные яйца.
Хлопает ладонью по месту рядом с собой. Я покорно опускаюсь на диван, пытаясь выглядеть как можно более расслаблено и безразлично. Знала бы ты, чего мне это стоило, Кобра…
========== Вероника Лодж ==========
Я собиралась к Бетс, когда услышала дворецкого.
— Мистер Лодж, к вам миссис Джонс, сэр.
Единственный раз, когда я видела отца испуганным — когда ему сообщили, что Эленор Джонс вернулась в Ривердейл. Он, кажется, думал, что Кобра убьёт его за то, что он сделал с её сыном. Но у неё были другие методы. Она кусала. И ждала, пока яд подействует.
Я быстро написала Би смс, что буду позже и устроилась у дверей, вся обратившись в слух.
— Я пришла озвучить свои условия, Хирам. Я верну вам обратно «Белого Змея», отпущу Пенелопу Блоссом и попрошу своих мальчиков больше не докучать шерифу Минетта и не мешать стройке на месте Саутсайдской Школы. У меня всего два условия, мистер Лодж.
— Что ж, озвучьте их…
— Каждому Змею, который этого только захочет, на территории Саутсайда будет гарантировано приоритетное рабочее место с достаточной зарплатой. Я позабочусь о том, чтобы Змеи относились к работе серьёзно.
— А второе?
— Шериф Минетта обнаружит дополнительные улики, оправдывающие Арчи Эндрюса.
Я слышала, как отец тихо хмыкнул.
— А это вам зачем, Эленор?
— Плата за избиение моего сына. Утешительный приз, так сказать. Радуйтесь, что я прошу у вас жизнь Арчи, а не вашу. Или вашей дочери.
Могла ли Кобра в отместку отцу навредить мне? И как бы поступил отец, если бы Змеи сделали со мной то, что Упыри сделали с Джагом?
— Что насчёт Пибоди? — спокойно поинтересовался он.
— Пени жива и почти цела, если вы об этом. Но она не вернётся в Ривердейл, мистер Лодж, как и Упыри. В моем городе никогда не будет наркоты.
— В вашем городе, миссис Джонс?
— Неужели вы всерьёз считаете, что он ваш? У вас есть день на принятие решения. Можете передать ответ Джагхеду через Веронику. Я уверена: она все равно нас сейчас слышит.