Считая, что один рабочий на заводах Ваших продукции производит на пять тысяч четыреста сорок восемь рублей в год, таковых рабочих будет потребно до шестидесяти восьми тысяч. При среднем обеспечении помещениями, оборудованием и станками на сумму в двенадцать тысяч семьсот рублей в круглых цифрах — или же на восемьсот пятнадцать миллионов рублей…
В силу чего, за отсутствием данных средств в наличности, указанный средства надлежит извлечь из труда дополнительных промышленных рабочих, общим числом в сто пятьдесят уже тысяч. Имея в рассуждениях, что трое рабочих трудом своим за год обеспечивают место для одного нового, и считая, что нынче в заводах и на фабриках таковых уже имеется пятьдесят семь тысяч…"
Я быстренько пролистал оставшиеся двадцать с чем-то страниц записки. Водянинов в ней расписывал, сколько и куда стоит вложить средств, чтобы обеспечить хотя бы существующий, довольно невысокий уровень жизни тем пяти миллионам людей, которые сейчас живут в России исключительно благодаря моей бурной деятельности. Выходило вроде как и немного, всего по двести пятьдесят рублей на человека… Миллиард с четвертью рублей.
Сейчас мой капитал составлял уже больше полутора миллиардов — но треть, даже больше, была вложена за границей. А еще порядка трехсот миллионов имелось в электростанциях, заводах, работающих на ту же заграницу, школах, больницах, церквях… В той части, которая была скрупулезно подсчитана Сергеем Игнатьевичем, было тоже немало — более семисот миллионов рублей. Но это всего лишь чуть больше половины того, что он считал "минимально необходимым". И, получается, людям стало в среднем жить даже хуже, чем было бы без моего вмешательства — а народ "прирастал" моими заботами теперь не в трех губерниях, а минимум в восьми.
Я прикинул на бумажке — "недобор" инвестиций составлял почти миллиард.
Да, хотели как лучше… а я просто вынул из почти пустых карманов русских мужиков по семь рублей в год. И продолжаю "вынимать", причем чем дальше, тем больше вынимаю…
Нет, Водянинов точно не прав: такого просто не может быть. Ведь не я один строю все заводы и фабрики в стране, и в сельское хозяйство не я один вкладываюсь! Вот тот же Бобринский — он тракторов купил сколько уже? Двести?
Да, а у меня тракторов в полях чуть больше восемнадцати тысяч… Хотя нет, Водянинов тут точно ошибся: один крестьянин, кроме себя, кормит десятерых — а только в губернии в колхозах сейчас больше миллиона человек числится! И двести с лишним тысяч переселенцев. Все равно не получается: в губернии в колхозах числится около двухсот тысяч домохозяйств. А урожаи повысились всего втрое? Так что "чужие" колхозы, которые только нанимают МТС на вспашку, сев и уборку, кормят не десятерых на крестьянина, а хорошо если пятерых. И что же, все же не ошибался Сергей Игнатьевич?
Кроме "Записки" в папке лежал запечатанный конверт с надписью "Александру Владимировичу, лично в руки". Краешек конверта был немного надорван — как будто кто-то (Мышка, кто же еще) стал его открывать, но передумал. Может быть, она поначалу не заметила "лично в руки"? Теперь уж не узнать… Но прочитать — стоит, если просто в "Записке" Сергей Игнатьевич написал ТАКОЕ, то что же он хотел передать только мне?
Читая письмо Водянинова, которое он написал буквально за пару дней до смерти, я не знал, смеяться мне или плакать. Вот так живешь-живешь рядом с людьми, а потом — раз! и мир переворачивается. Ну почему о самом важном узнаешь всегда слишком поздно?
Спал я плохо, а утром побежал в библиотеку. "Заводская" библиотека, разместившаяся теперь в отдельном здании, закупала все справочные издания (включая расписание поездов где-нибудь на станции "Ерофей Павлович") и всю периодику. Так что найти статистический справочник за прошлый год удалось очень быстро.
Данных по моему "хозяйству" в справочнике, конечно же, не было: оно было "личной собственностью" и в справочник попала лишь информация о площади моих земельных владений. Прочие детали я просто статистам не предоставлял (да они и не спрашивали). Но другие землевладельцы, как и промышленники, охотно своими "достижениями" хвастались — и оказалось, что кроме моих тракторов в стране было их еще четыре с половиной тысячи. А рабочих — без учета моих уже ста с лишним тысяч — в стране было целых двести шестьдесят тысяч с копейками. Включая сто двадцать тысяч железнодорожных рабочих. Еще — два миллиона двести тысяч "поденщиков"…