Самое тоскливое поначалу было напильником пилить кусок ферромарганца, добытого на французском заводе. Но для раскисления сварочного шва без него никак. Потом, когда появились нормальные станки, с этим делом стало гораздо легче, но все же "чего-то не хватало". И тут, совершенно неожиданно, Камилла (а как же без нее?) вдруг попросила меня купить ей гору… любительница горных пейзажей, тоже мне. На мое резонное замечание, что в окрестностях Царицына я гор как-то наблюсти не могу, она уточнила, что гора ей нужна не любая, а вполне конкретная, и не рядом с Царицыным, а вовсе неподалеку он Нахичевани. Выслушав се это, я, наконец, с полным основанием смог "вернуть" девушке ее любимый вопрос:
– А тебе зачем?
После того, как я узнал зачем, я тут же пообещал взять ее в любимые жены (сразу после того, как овдовею): оказалось, что эта конкретная года как бы не целиком состоит из рутила. Ну не то чтобы целиком, но рутила там много… то есть там его можно найти в довольно приличных количествах. В таких количествах, которые заметно перекрывают потребности Камиллы в титане.
Гору я купил. А для производства рутиловых (а уж заодно и всех прочих) электродов выстроил завод. Конечно, Кологрив довольно далеко от Нахичевани, но скоро там столько всего варить придется!
Хотя место я выбрал действительно "секретное": хотя я и ошибался насчет пароходов (в половодье они до Кологрива могли добраться – просто незачем было), глухоманью Кологрив был знатной. Для строительства завода пришлось везти все, кроме леса: в городе с населением почти в две с половиной тысячи человек кирпича не делали. Впрочем, у меня сложилось впечатление, что в городе вообще ничего не делали. Зато всему учили.
Правда, не всех. Что меня удивило, так это наличие в городе (точнее, рядом, практически на окраине Кологрива) именно "Низшего сельскохозяйственного училища". Еще в городе была женская прогимназия на полсотни учениц (мужчин, видимо, кологривцы считали излишним), уездное училище (мужское, для народа), церковно-приходская школа. Зато пятнадцать процентов населения были "почетными гражданами" города, и еще в городе жило больше полусотни дворян.
Еще в городе было с десяток гостиниц. Но, поскольку я приехал в разгар местной ежегодной ярмарки, мест в гостиницах не было – чему я нимало не расстроился. Две недели, что я провел в городе, я прекрасно ночевал на борту доставившей меня в город "Мароньи", благодаря чему так и не познакомился с толпами клопов и тараканов. Тараканов я своими глазами видел в уездной управе, где оформлял многочисленные свои приобретения, а про клопов мне красноречиво поведали постоянно чешущиеся купцы – посетители ярмарки.
Захолустье – оно захолустье и есть. Местное население свято уверено, что стоит им только вырваться "в столицы" – и уж они себя покажут! Вот только средств на "вырывание" не хватает. Поэтому у местных "частновладельцев" за очень умеренные деньги (в среднем рублей по шесть-восемь за десятину) удалось купить почти восемь тысяч десятин земли "первой категории" – то есть на которой хоть что-то могло расти и почти шестнадцать тысяч – земель второй и третьей категории – земли, на которой что-то когда-то произрастало.
Два участка оказались очень удачными. Один – на котором я, собственно, и выстроил электродный завод – размером в триста с небольшим десятин начинался сразу же за северной границей города и тянулся версты две с половиной на северо-восток. Другой – почти в пятьсот десятин размером – располагался в пяти верстах к северу от города и верстах в трех от Унжи. Там, по моим прикидкам, стоило поставить аммиачный завод – до города в общем-то недалеко, а место – абсолютно со всех сторон закрыто лесом.
Но Кологрив мне не понравился не только своей "уединенностью" и засильем местной "элиты". Нравы в городе были… скажем, сомнительные. Я уже привык, более того, вжился в современную асексуальность царицынского населения. Точнее – той его части, что называлась "чистой публикой" – и в этом названии крылось куда больше, чем я себе раньше представлял. Может быть, сказывалось провинциальное воспитание, но в Царицыне женщины и девушки были не только внешне именно асексуальны, но и поведение их было, прямо скажем, обескураживающим. Малейший намек в разговоре с девушкой – и в лучшем случае ты оставался в "гордом одиночестве", а позволявшие себе чуть больше вольности молодые офицеры Бобруйского батальона пощечины воспринимали практически как неизбежность.
Конечно, в Царицыне были публичные дома, но проституток и актерок вообще за людей не считали. И это не считая довольно легкомысленного отношения к гигиене…
В силу моего статуса (и, как я подозреваю, действий некоторых особ из моего ближайшего окружения) я более или менее постоянно испытывал "матримониальное" давление со стороны как родителей девиц подходящего возраста, так и самих этих девиц. Но в очень мягкой форме и, без сомнений, с четкими планами на дальнейшие строго семейные перспективы (безотносительно подлинных мотивов подобных инициатив). Но такого, как в Кологриве – когда местный "предводитель дворянства" простыми и понятными словами предложил мне "попробовать" его дочку, "а не понравится, я вам завтра другую приведу", я себе и представить не мог.
Хотя, с другой стороны, не мог я себе представить и нищеты, в которой обитали местные жители. В городе более или менее прилично, на мой взгляд, жило не более трех-четырех десятков семей. Остальные – что мещане, что даже "почетные жители" или мелкие купцы – жили вряд ли лучше ерзовских "середняков". Поэтому, наверное, местные жители и были готовы торговать своими дочерьми (да и женами тоже, были и такие "предложения") в надежде хоть как-то облегчить свое беспробудно-печальное существование.
Ладно, дочерей и жен я пристрою, правда несколько иным способом: "макать и сушить" электроды я нанял на завод почти сто человек, причем большей частью – именно женщин. С удивлением узнав, что предлагаемое жалованье в пятнадцать рублей почти вдвое превосходит уровень местных зарплат для "сильной половины". Ну ничего, вот скоро начнется строительство остальных заводов – и в Кологриве жизнь станет куда как веселее.
И только по дороге обратно в Царицын я, с некоторым опозданием, сообразил, что эта жизнь – реальность для сотен маленьких городов Империи. Просто как-то раньше проходившая мимо меня, поскольку очень мало где я умудрялся задерживаться больше чем на пару дней. Но Петербург, Москва, Харьков или даже Калуга – это несколько иные сущности. А Россия – она большей частью именно такая, захолустная глубинка.
Ничего, потихоньку и глубинку приведем в нормальное состояние. Для этого ведь так немного нужно: вот построим завод – и превратится Кологрив в приличный город. А что стоит построить завод?
Сам по себе завод стоит относительно недорого. Даже совсем недорого, учитывая, что ректор на двадцать килотонн аммиака в год будет сделан из нержавейки: всего-навсего миллион двести тысяч рублей. Еще какие-то копейки (которые даже считать неприлично) уйдут на строительство рабочего городка – вся инфраструктура которого вряд ли встанет больше двухсот тысяч, и это включая школу, больницу, клуб…
Вот только аммиакоделанье – штука довольно энергозатратная. По расчетам Саши Антоневича, для производства тонны аммиака нужно потратить около девяти мегаватт-часов энергии. Из которых шесть – строго электрической (остальные три – что пойдет на нагрев смеси в реакторе, можно и углем добрать. Даже обязательно углем – с газового завода, который будет водород производить). Так что нужен еще газовый завод. И электростанция: для производства двадцати тысяч тон аммиака в год электростанция нужна всего-навсего мощностью в двадцать мегаватт. В двадцать два мегаватта. Не считая потребностей городка, расходов на освещение самого завода… Четыре шестимегаваттных генератора (при том, что в мире сейчас всего четыре таких и есть, на моей электростанции на Дону) обойдутся еще в полтора миллиона рублей. Вот ведь загадка природы: удельная стоимость киловатта мощности с ростом единичной мощности растет, хотя повышается и экономичность агрегата. Впрочем, Сергей Игнатьевич (который, естественно, был приглашен к планированию проекта) сказал, что это временно. И он прав – все же в стоимость первых генераторов много привнесли возведенные Антоневичем цеха, а я считал именно полную стоимость всей системы.