У Тихменевского поста "Буревестник" простоял еще неделю, выгрузив остатки снаряжения, полусотню казаков охраны (на Охе охраны оставили всего десять человек, поскольку все мужики-"нефтяники" были набраны из отставных солдат и обеспечены "Арисаками". Для данной местности оружие было вполне пригодно. А на случай какой-то неприятности на Охе остались две пушки Барановского (со "штатным" боезапасом – чугунными гранатами) и два новых "Гочкисса".
Во Владивосток я вернулся с Сахалина пятнадцатого мая – и встретил там "младшую сестру" "Буревестника" – "Чайку", только на этот раз все же "американскую", "Seagull". На ней прибыло еще двести человек (на этот раз большей частью "шахтеров"), экскаватор, десяток самосвалов "ГАЗ-53" и – самое "важное" – рыбоконсервный завод. В данном случае завод состоял из оборудования для стекловаренной печи, четырех больших автоклавов для собственно производства консервов и изготовленного Чаевым комплекта машин по изготовлению стеклотары. Лицензию я у австрийцев не покупал – Чаев машины сделал несколько иные, а устанавливать все оборудование прибыл (уже по железной дороге) специально нанятый инженер Михайловский. С ним приехал и спецотряд "Сельхозстроя", которому предстояло много чего во Владивостоке быстренько построить. А так же – австрийский инженер Милош Лежич, специалист по строительству угольных шахт, нанятый для наладки угледобычи. Видимо в Австрии спрос на новые шахты из-за кризиса сильно упал, поэтому австрияк венгеро-македонского происхождения с удовольствием подписал трехлетний контракт всего за пятьсот рублей в месяц. Ну а когда по приезде во Владивосток он узнал (от меня), что еще и премия с выработки шахты полагается немаленькая, он послал пригласительную телеграмму ещё и своему брату, тоже инженеру-горняку.
Потратив на уточнения заданий еще три дня, я, наконец, с относительно спокойной совестью сел на поезд и отправился домой, в Царицын – там у меня было еще очень много дел. А времени, как всегда, не хватало – так что месяцу пути в комфортабельной каюте "Буревестника" я предпочел провести три недели в довольно паршивом купе. И оказалось, что жадность (в данном случае до времени) бывает полезна: "Буревестник" бесследно исчез где-то на пути к Сингапуру…
В Царицыне меня ожидало сразу три важных новости. Первая новость была из разряда "ожидаемых" – американская компания "Lehmann Fishing Cannery" (опять на девяносто восемь процентов принадлежащая мне) отправила из Сан-Франциско в Порт-Артур новенький угольщик-восьмитысячник "Sakhalin-1", перевозящий (чтобы пустым не плыть) оборудование для "настоящей" консервной фабрики (то есть чтобы делать консервы в жестяных банках) и рельсы от компании Эндрю Карнеги, . Она же заказала у меня на Феодосийской верфи и два десятка немного странных рыболовецких корабликов: тридцатиметровые траулеры шириной всего в пять метров с двумя четырехсотсильными дизелями были очень неплохи. Судостроителям оставалось лишь непонятно, зачем траулеру ход в двадцать два узла и автономность плавания в тридцать суток.
Вторая новость оказалась для меня сюрпризом: за время моего путешествия Мышка "съела" Ярославский и Екатеринбургский городские банки, а теперь "дожевывала" Городской Банк Перми. Вдобавок она успела зарегистрировать объединенный (вместе с Калужским) банк под именем "Русский Городской Банк" и сейчас выискивала новые "жертвы" (то есть будущие отделения) этого банка в тех городах, куда я сам еще не дотянулся.
Ну а третья новость, хотя и была "плановой", но сильно "досрочной" – мои артиллеристы успели изготовить, испытать и даже наладить более-менее серийное производство моего "чудо-оружия" – миномета, и, вдобавок, разработать для него еще парочку новых боеприпасов. А так же – набрать уже две полных роты (именуемыми "испытательными отделами") минометчиков, причем как рядовой, так и офицерский состав.
Правда, конструкция вундервафли несколько отличалась от предложенной мною: ствол получился в два аршина длиной, и первый аршин был "двуслойный". Трубу артиллеристы впихнули наполовину в другую трубу, большего диаметра и обильно оребренную, что сильно помогало стволу не перегреваться при непрерывной стрельбе с одной стороны и пулять двенадцатифунтовые мины на пять с половиной километров с другой. К "изобретенным" мною осколочно-фугасным минам артиллеристы добавили стальную чисто фугасную (с почти тремя килограммами тола внутри) и зажигательную – тоже стальную, внутри которой кроме полукилограмма тола находилось еще две дюжины ампул с фосфором. Я попросил Бенсона "попробовать" сделать еще и мину на базе окиси этилена – но это уж как получится. Все же с толом оно проще…
С толом у меня было все хорошо: Саша Антоневич не подвел. То есть аммиачный завод он еще не построил – на это, по прикидкам, еще минимум год потребуется, но вот он "не смог поверить, что все так просто" – и запустил небольшое "опытное производство", изготовив реактор из ствола старой морской пушки. Мощность реактора была, конечно, очень небольшой – но почти четверть тонны аммиака в час Саша получил. Если учитывать, что все мои коксовые производства выдавали аммиака порядка сотни тонн в год, это было весьма крупным достижением – и Камилла "достижением" воспользовалась по полной: азотной кислоты у меня стало достаточно для того, чтобы Бенсон успевал заряжать поступающие из Тамбова мины толом.
К войне я готовился всерьез – ведь именно проигрыш в этой войне, согласно исторической науке, и привел к "первой русской революции" – а мне революция была совершенно не нужна. Но проблемой было то, что война – дело очень затратное, а станка, чтобы просто печатать деньги, у меня не было. Станки же, изготавливающие что-то для продажи, стали давать досадные "сбои".
Прежде всего уменьшились продажи тракторов. То есть в "штуках" трактора раскупались полностью, уже по триста в сутки – спасибо Ключникову, который довел производство до совершенства. Но вот чтобы объем продаж не падал, пришлось на "Бычки" цены снизить, причем – значительно: кроме постоянно улучшающихся французских "Першеронов" на рынок вышли немецкие тракторы "Buffel" (если с техникой у немцев было хорошо, то с фантазией – не очень: название "Буйвол" конечно что-то символизирует, но скорее всего именно отсутствие креативности). Несмотря на явно "слизанное" название трактор был весьма неплох: двигатель в тридцать две заявленные силы и цена в семь тысяч марок делало его серьезным конкурентом "Бычкам". Так что европейская цена на "Бычки" были снижена до трех тысяч рублей, что больно ударило по моему карману.
К счастью, ненадолго. Рейнсдорф в Ярославле моторами занялся очень серьезно, и в первую очередь занялся именно их унификацией. Для начала он занялся переводом всех ярославских моторов на стандартный размер цилиндра 84х110 мм – сначала бензиновых моторов, конечно, и теперь "Т-40" стал выпускаться с новым, уже сорокачетырехсильным мотором с водяным охлаждением. Но после того, как технология была полностью отлажена, и керосиновые моторы начали переводиться на новый стандарт, так что удалось быстро, буквально за месяц, "модернизировать" шестицилиндровый "ГАЗ-овский" мотор под работу на керосине. Мощность его, конечно, снизилась по сравнению с бензиновым, но все же сорок с небольшим сил он выдавал – и появилась возможность "Бычок" существенно улучшить. Мы с Ключниковым его и улучшили (то есть я тоже присутствовал рядом… иногда). "Туру" ("Taureau"), то есть уже "Бык" получился на полтонны тяжелее, но на себестоимости это отразилось мало: с завода трактор выходил за тысячу двести семьдесят рублей с копейками. А на производительности и прочих "потребительских качествах" новведения отразились существенно: трактор теперь легко тянул пятикорпусный плуг по целине, с новой (старой от Т-40) коробкой передач он мог ездить по дорогам со скоростью в двадцать четыре километра и при этом тащить за собой трехтонный прицеп. Правда, для производства прицепов пришлось срочно строить новый завод в Канавино, но уже в середине июля с конвейера сошел последний "Бычок", и проблема с поступлением "тракторных" денег вскоре должна была полностью закрыться: "Бык" во Франции пошел "на ура" уже по цене семнадцать тысяч франков, из которых мне доставалось по шесть тысяч рублей. Забавно, что в Америке и Германии (куда они шли под "латинским" названием "Taurus") они продавались еще дороже – но лишь потому, что в этих странах трактора распространялись уже "моими" компаниями.